– Почему? Ведь именно ради этого вы к нам и переселились. Чтобы детей заводить. Разве нет?

Ростислав промолчал, отложил на тумбочку опустевший пакет из-под крылышек, в его руках из ниоткуда появилось бумажное полотенце и исчезло вместе с пакетом после того, как он вытер руки. Потом мужчина встал и отошёл к окну, глядя куда-то вдаль, на деревья и крыши коттеджей. Кажется, он просто не хотел в этот момент смотреть на меня. Или чтобы я смотрела на него?

– Ты когда-нибудь слышала о болезни под названием «прогерия»? – я попыталась вспомнить, но не смогла, тогда маг пояснил: – Болезнь, при которой дети умирают от старости.

– Да, слышала, – кивнула, вспоминая маленьких лысых старичков с крошечными остроносыми личиками, похожих, словно родные братья и сёстры. – Смотрела несколько телепередач и ток-шоу про них.

– Можешь себе представить, что чувствуют родители, когда их ребёнок умирает, а они ничего не могут сделать? Ничем не могут помочь? Каково им знать, что потеряют своё дитя спустя десять-пятнадцать лет? И как ты думаешь, если бы они заранее, ещё до зачатия, абсолютно точно знали бы, что у них родятся такие дети, стали бы их рожать вообще?

– Я бы не стала, – сглотнула, представив подобное. Одно дело – когда ребёнок уже есть, и неожиданно обнаруживается, что болен, тут уж деваться некуда, и совсем другое – сознательно обрекать дитя на такое. – Если бы знала заранее – то не стала.

– Многие не стали бы. Хотя я не раз сталкивался с историями, когда люди, имея генетическое отклонение, раз за разом рожали детей-инвалидов, надеясь в итоге получить «нормального».

– Это же эгоистично!

– Да, мы с тобой так считаем, но… – маг обернулся и посмотрел мне в глаза. – Знаешь, сколько у меня было сестёр?

Вопрос явно был риторическим – откуда бы мне было это знать? Поэтому я просто помотала головой. Ему, собственно, и этого было не нужно.

– Сорок семь.

Я мысленно присвистнула. Да, маги живут очень долго и могут рожать детей почти всё это время – Ростислав сам мне это сказал, – но цифра всё равно впечатляла.

– И сорок шесть из них родились без магии. Они прожили до ста восьми лет максимум, а кто-то не дожил и до восьмидесяти трёх. Мои родители схоронили их всех.

– Какой ужас! – выдохнула я, потом вспомнила, как нужно говорить в подобных случаях: – Примите мои соболезнования.

– Я их не знал, – мужчина дёрнул плечом. – Родился уже после того, как умерла самая младшая. Моя мать говорила, что ей нужен хоть один ребёнок с магией, чтобы не сойти с ума. Звучит немного странно, учитывая, что у неё оставалось ещё двое старших детей, рождённых до прилёта кометы, и они были вполне живы, поскольку обладали неплохим уровнем магии. Собственно, они оба пережили наших родителей. Но маме был нужен именно младенец. Я был поздним ребёнком, очень поздним.

– Мне жаль, – я просто не знала, что ещё сказать.

– В то время маги ещё надеялись, что комета повлияла не на всех, что могут родиться девочки с магией, возможно, совсем малый процент. Они пытались и пытались. А потом хоронили своих дочерей, одну за другой. По сути, это было то же самое, как если бы люди сознательно и массово рожали детей с прогерией. Обрекая на неполноценную жизнь и раннюю смерть. Многие из нас, ныне живущих, застали смерть сестёр или же видели горе и отчаяние своих родителей. И мы не хотим повторить их судьбу. Не хотим хоронить своих дочерей.

– Тогда как?

– Третий пункт – искусственное оплодотворение. Подбирались женщины с подходящим здоровьем, без генетических патологий – мы научились определять это намного раньше людей, собственно, именно мы их со временем всему этому и научили. Этих женщин искусственно оплодотворяли – чаще в процессе «лечения» от бесплодия, нами же и организованного.