– Привет, пап. Почему не предупредил, что приедешь? – внимательно смотрит на меня своими голубыми глазами, сунув руки в карманы узких джинсов.

– Ты всё равно не ответил бы. Нужно серьезно поговорить, Макс. Можешь заканчивать свою вечеринку.

Он громко вздыхает, но всё же слушается, предчувствуя моё дурное настроение, как никто другой. Спорить сейчас со мной бесполезно, поэтому спустя десять минут в квартире воцаряется долгожданная тишина и спокойствие. Я беру в руку бутылку хорошего виски, наливаю на дно бокала немного янтарной жидкости и залпом осушаю. Ни хрена не помогает.

– Завтра ты поможешь Насте перевезти её вещи в новую квартиру, – сажусь на диван в гостиной и откидываюсь на мягкую обивку. 

– Чёрт! Пап, завтра у меня концерт в ночном клубе! И репетиция, которая начинается ровно в одиннадцать часов дня. Я не успею! – начинает истерить Макс.

– Будет прекрасный повод поспешить, – отвечаю равнодушным голосом, прибавляя себе ещё порцию алкоголя. – Ты знал, что Настя работает? Тягает в ресторане тяжелые подносы, убирает столы. Знал, что она снимает квартиру в старом заплесневелом доме? Знал, что ей часто не хватает денег, а её родные даже не в курсе, что скоро она станет матерью?

Макс резко поднимается с дивана напротив и начинает расхаживать по комнате быстрыми шагами.

– Это она тебе на жалость надавила? Защищаешь её теперь?

– Нет, Максим, я видел всё собственными глазами. Настя не из тех, кто давит на жалость.

Он резко останавливается, подходит к журнальному столику, на котором стоит закрытая бутылка пива и, откупорив её, присасывается к горлышку губами. Я не останавливаю его и даже не читаю нотаций по этому поводу. Почти спокойно жду, пока Максим закончит и сможет нормально говорить. Как мужик с мужиком.

– Даже если я знал об этом, то что? Скажешь сейчас, что я урод? – выкрикивает сын и отставляет бутылку в сторону, продолжая навязчивые движения.

– Не скажу, Макс. Наверное, в этом есть и моя вина, значит, я неправильно тебя воспитал. Не научил нести ответственность за свои поступки. Но ведь ещё не поздно всё исправить, правда?

Макс хмыкает и бросает на меня гневный взгляд. Голубые глаза нервно бегают из стороны в сторону. Я прекрасно понимаю, что он не готов ко всему этому, но кто сказал, что в жизни всё бывает легко?

– Не волнуйся, пап. Ты лучше меня знаешь, что не виноват в моем воспитании. Период до девяти лет является основным для становления характера. До этого возраста тебя в моей жизни не было, поэтому давай будем уповать на недоработки мамы, – огрызается Макс.

В этом он прав. Максим появился в моей жизни в десятилетнем возрасте. С его матерью, которая была старше меня на пятнадцать лет, мы познакомились во время моей короткой командировки в Краснодар. Несмотря на то, что у неё были мои координаты, о своей беременности и родах она не сказала мне. Родила Макса исключительно для себя. И не сказала бы и дальше, если бы тяжело не заболела и была вынуждена обратиться ко мне за помощью. Несколько месяцев борьбы за её жизнь не дали никаких результатов – онкология в её случае была беспощадна. Мы с Максом остались вдвоем. После несложных процедур, которые показали, что он действительно является моим сыном, я забрал его к себе и полностью включился в роль отца, заполняя пробелы своего отсутствия и воспитания. Я задаривал его игрушками, возил в зоопарки, развлекательные центры, Диснейленды, давал ему всё то, что он попросит. Только бы сын, который так рано потерял мать, не чувствовал себя одиноким.

– Ты неплохой, Макс, я же знаю тебя, – произношу негромко, глядя ему в глаза.