— О господи! Сумасшедшая! — вздыхает он. — Прям как Давид. Невесту себе под стать выбрал. Неудивительно.

— Ну? Ты идёшь? — спрашиваю его.

— Куда?

— Помогать, — восклицаю, но вовремя вспоминаю про больного за моей спиной. — Ты мой гинеколог, и ты сам сказал, что, если мне нужна будет помощь, я могу к тебе обратиться. А коляска тяжёлая! Я не могу её сама везти. Мне помощь нужна.

— О господи! И за что мне такое счастье? — стонет он на том конце трубки. — Пока ничего не делай, Алёна. Я сейчас отцу позвоню и сестре.

— Зачем?

— Затем, что он с сотрясением, — возмущённо оповещает. — Его нельзя транспортировать куда-либо без необходимых анализов и результатов. И вообще никуда нельзя перемещать.

— То есть… может не получиться? — расстраиваюсь.

— Я бы рекомендовал его в клинике оставить, даже несмотря на то, что прошлые анализы были более-менее, — честно говорит мне, и я с ним согласна, потому что знаю, каково это, но с другой стороны, в лапы врунам я его тоже отдать не могу. — Но ты ведь упрямая, как и он. Если не я, то сама выкрадешь. С тобой поеду. Надо медсестру нанять, чтобы присматривала за ним.

— Не надо медсестру, — вновь наполняюсь надеждой. — У меня сестра врач. Она за ним будет смотреть.

— Ладно, — кидает он и отключается.

— Ну что там? — привлекает моё внимание Давид. — Разрешил мне гинеколог на прогулку поехать?

— Он сейчас у папы спросит, — оборачиваюсь к нему с улыбкой.

— У детского врача? — и вновь в его глазах сомнение.

— Боже, ты чего такой вредный, Давид? — стягиваю с себя медицинскую маску. — Молчи и жди! Ради тебя стараюсь. Спасибо потом скажешь.

— Ого, какие здесь бойкие медсестрички, — поигрывает он бровями и по мне взглядом проходится. И я знаю этот взгляд. Сейчас клеить меня начнёт.

— Даже не думай на других медсестричек смотреть, — наклоняюсь к нему и прищуриваюсь. — Бубенцы оторву. Ясно?

— Ясно, грозовая тучка, — хмыкает и кидает взгляд на дверь.

— Всё отлично, — заявляет Глеб, войдя в палату с картой на имя Давида Есенского. Открывает её на каких-то страницах и фотографирует. — Назначение врачей, — отвечает он на наш с Давой немой вопрос в глазах. — Алён, ты отдаёшь отчёт своим действиям? Понимаешь, какие будут последствия?

— Да. Я готова, — вздыхаю решительно.

— Давид, подпиши здесь, — даёт Глеб Есенскому какие-то бумаги. — Я переведу тебя на домашнее лечение.

— С этой медсестричкой? — вздёргивает бровь, кивая на меня.

— Ага, — нехотя вздыхает Кудинов, недовольный тем, на что его подписывают. — Под моё наблюдение и ещё одного медика.

— Я пока позвоню Маре, — оповещаю мальчиков, послав всем воздушный поцелуй.

Давид мой! Родителям и невесте его не обмануть.

— То есть её тоже выписываем? — уточняет Глеб.

— А можно?

— Да я собирался вас ещё позавчера выписать, но Тимур попросил пока этого не делать, — оповещает нас о втором грехе моего братца. — Звони давай.

— Звоню.

— Господи, во что я ввязываюсь! — стонет Кудинов. — Зачем я вообще познакомился с этой семейкой? Ни минуты покоя!

— Ты мне потом ещё спасибо скажешь! — заявляю и глаза закатываю из-за поведения этого неблагодарного. Я ему в качестве благодарности за помощь сестрёнку свою в жены отдам, а он так себя ведёт. Это он ещё счастья своего не знает!

Алёна

На двух машинах, одна из которых — медицинский автомобиль клиники Кудиновых, едем в пригород, где живёт Анфиса, наша с Мариной и Тимуром троюродная сестра.

Не сказала бы, что мы близко общаемся, но она безумно добрая и, если нужно, непременно выручит. Помню, даже приютила у себя женщину, у которой дом сгорел. Потом билеты на самолёт оплатила до её тётки. И это не единичный случай.