— Не помню, — пожимаю плечами безразлично.

О любви я честно говорил лишь Алёне. И её на свадьбу уговаривать пытался. А вот этой… Нет, лжёт она.

— Тётя Роза… — выдавливает слезу и к моей матери оборачивается. — Он не помнит меня.

— Ничего! Вспомнит.

— Мам, а ты вообще уверена, что она от меня беременна? — привлекаю её внимание к себе. — И она не одна из тех, кто приходят к тебе сотнями?

— Уверена, — отвечает мама и, подойдя к шифоньеру, достаёт оттуда конверт. — Ты же знаешь, что я всех проверяю, — опускает передо мной конверт c эмблемой клиники Кудинова и отделения анализов. Мама сделала ДНК.

И если Ира здесь, то дети и правда мои.

Чёрт!

***

— Мы правда были вместе, Давид, — заговаривает Ира, когда, поднявшись в её комнату, мы остаёмся наедине. — Много времени проводили в твоей квартире. Разговаривали, готовили и смеялись. И… вот ещё что делали, — на живот показывает, но у меня от одного его вида отвращение.

Ну не может там быть моих детей. Не может. Иначе почему так тошно?

— Возможно, — соглашаюсь с ней. — Но это не значит, что я женюсь на тебе лишь после твоих рассказов. Ты и соврать можешь, — говорю ей прямо в лицо.

— Скоро живот платье уже не скроет, Давид, — начинает она мягко давить. — Я не могу выйти с пузом. Меня засмеют все. Да и твоя мама говорит, что такая слава вашей семье не нужна.

— Да, — киваю, задумавшись над её словами. — Здесь она права. Свадьбу надо сыграть до того, как живот станет заметен, — произношу, думая об Алёне.

И пусть Громова не беспокоится об этом, но лучше сделать её своей женой как можно скорее. Тем более сейчас, когда она крутится вокруг меня, как вокруг яйца, и всё мне прощает. Не ёрничает почти.

Надо брать быка за рога.

— Давид, то есть свадьба будет? — поджимает она губы и с надеждой смотрит на меня. Думает, что она станет моей женой, но нет. Я так не сдамся.

— Конечно, — прыскаю

— Позвать твою маму? Обсудим дату? — хватается за возможность породниться с моей семьёй и присосаться к бюджету.

— Я куплю тебе квартиру, — расставляю всё по местам. — Чтобы собственная была. И вам с детьми ничего не надо было.

— Конечно! Так здорово! Спасибо! — говорит и к двери идёт, за которой родители подслушивают. И которые не успевают вовремя сбежать и оказываются пойманными с поличным.

— А мы… мимо проходили, — улыбается мама натянуто.

— Так окно дальше, — выгибаю бровь.

— В окно смотрели, — отвечают они, и я ещё больше выгибаю бровь. — Ладно! Подслушивали, — сдаётся родительница. — Свадьбу на какое число планируем?

— Через две недели, — отвечаю ей.

— Две недели? — переспрашивает и удивлённо с Ирочкой переглядывается. — Ты уверен, дорогой?

— Этого времени мне вполне хватит, чтобы во всём разобраться, — отвечаю, встаю с кровати и иду на выход. Ответов здесь искать не стоит. Их нет. Здесь что-то другое.

— Но через две недели суд будет, — летит мне в спину. — Над Громовыми.

— Что? — полностью отдаю своё внимание маме.

— Арина Громова, которая на тебя напала. Через две недели её судят, — разворачивает слова матери отец. — Мы будем там. Мы должны быть там.

— Будем! — поддерживает его маман. — И будем требовать максимальный срок для этой ненормальной и её семейки!

— Для её семейки?

— Да! Для всей!

— Но ведь…

— Да, мы помним, что Тимур тоже Громов, — кивает отец. — Против него мы ничего не имеем. К тому же он другая ветвь семьи этой чокнутой маньячки.

Хм-м… Можно было бы посчитать, что из-за этого я скрывал Алёну от родителей. Но такое решение я мог принять лишь после нападения Арины и если бы помнил всё. А я не сообщал про Алёну ещё до нападения.