— Пожалуйста, Максим, не надо! — шептала я, всхлипывая и стараясь отползти.

Низ живота сковало тяжестью, я понимала, что сейчас он постарается причинить мне не просто боль, а сделает это медленно, оправдывая наказанием.

— Не прикасайся ко мне! Иначе я уйду, и ты меня никогда не увидишь!

— Правда? Ты сама-то в это веришь? Я найду тебя везде и всюду. Достану из-под земли и заставлю отрабатывать все страдания, что ты причинила мне разлукой!

Он продолжал раздевать меня, но делал это грубо, разрывая лямки бюстгальтера, когда не получилось справиться с крючками. Ветер обнажал моё тело и не торопился, а когда я пыталась отползти в сторону, рывком возвращал на прежнее место.

Он нависал надо мной, стоя коленями на постели, закрывал ладонью рот, когда я снова пыталась сказать, что всё равно уйду.

— Ш-ш-ш! Никуда ты не уйдёшь, глупая! — смеялся он, а взгляд оставался ледяным. — Ты теперь моя, я заслужил тебя, с такой нежной кожей и девственной киской. И если сейчас на простынях не будет крови, задушу тебя собственными руками! Может, ты и здесь мне солгала?

Его пальцы проникли под тонкую ткань трусиков, коснулся половых губ, мазнул по клитору. Его большой палец соскользнув внутрь моего сжатого лона, и аккуратно начал проникать всё глубже.

Моё тело пронзило током, инстинктивно я попыталась сжать бёдра, но Ветер коленом снова развёл их в стороны продолжал ласкать меня пальцем, ощупывая стенки влагалища, пока внизу живота не начало схватывать от предвкушения большего удовольствия.

— Хочешь же меня? — шептал он мне в ухо и тут же больно укусил мочку, заставив выгнуться.

Его палец оказался ещё глубже, и я почувствовала боль. Пока несильную, но и она не остановила меня в желании, чтобы всё это продолжалось.

Я была наркоманкой, подсевшей на иглу удовольствия. Сейчас в глазах темнело от подступившего желания.

— Скажи, что хочешь меня.

Улыбка Ветра стала ещё ехиднее, его палец покинул моё лоно. И вместо того, чтобы расслабиться, я почувствовала  лишь досадную пустоту.

— Хочу, — кивнула я, больше не испытывая стыда.

— Не слышу.

— Я хочу тебя, Ветер.

— Что именно ты хочешь? — усмехнулся он, медленно снимая рубашку и брюки, но не сводя с меня масляного похотливого взгляда.

Я могла бы отползти, умолять пощадить и не делать так, как задумал. Умолять не причинять боли, но понимала, что Ветер уже всё решил. Если я не сыграю по его правилам, он накажет меня ещё больнее.

Да и молить о пощаде не хотелось. Я не чувствовала вины, пусть задушит, но просьб от меня не услышит!

Я лежала на постели, опрокинутая на спину, с бесстыдно разведёнными ногами, в разорванном платье, почти полностью обнажённая, не считая чулок и узких полосок чёрных кружевных трусиков-танга.

И хотела его. Готова была бесстыдно двигать тазом, чтобы свести с ума. Я знала, что у меня это получится.

Видела его возбуждённый член, выпирающий через тонкую ткань трусов. Он снова подошёл и одним рывком заставил меня освободиться и от трусиков, отбросив их в сторону на пол.

— Скажи, Белоснежка!

Его тёмные глаза стали почти чёрными. Я видела своё отражение в его зрачках. Сердце сжалось от страха, и я молчала, заворожённая, словно кролик перед питоном.

— Скажи, что ты хочешь, чтобы я выебал тебя! Как последнюю блядь! Ну же! Иначе будет хуже, Белоснежка!

— Нет, не так! Я хочу нежности, — выдохнула я, не отводя взгляда. — Пожалуйста!

Он не был пьян, и я хотела, требовала хоть немного ласки. И не той что он давал мне, а другой, о той, о которой мечтала ещё до свадьбы. Наверное, я была слепа и глупа.