Пусть сейчас Ветер смотрит на нас и жалеет, что всегда будет внутри меня вторым. И я принимаю тёплое семя незнакомца, жадно впитывая его в своё лоно, и кричу, чтобы он сказал мне своё имя.

— Максим. Меня зовут Максим Ветров, — раздаётся над головой холодный насмешливый голос, и я просыпаюсь в поту. Как блудница, застигнутая разъярённым законным мужем за чем-то до крайности неприличным.

Пришлось сменить насквозь промокшее от моих соков бельё и принять прохладный душ. Ягодицы всё ещё горели, будто те удары, что я получала во сне после того, как муж наказал меня ремнём, были взаправду.

И я ждала назначенного Ветром часа, потому что соскучилась. Пусть он бывает резким, грубым и наглым, я люблю его. И хочу принадлежать ему без остатка.

Без десяти шесть он зашёл в мою комнату, в которой я ждала его при полном параде. Купила сумочку для театра, сексуальный корсет для любовных игр, чулки — всё как полагается молодой жене, стремящейся быть ещё привлекательнее в глазах мужа.

— Доброго вечера, Белоснежка! — произнёс он, любуясь моим видом.

На Ветре был идеально-сидящий чёрный в белую полоску костюм. Он выглядел роскошно, как настоящий джентльмен, которых показывают в кино и о которых пишут в романах.

— Готова?

Я радостно кивнула, приоткрыв губы для поцелуя и протянув руки, чтобы обнять любимого. Прижаться к нему и рассказать, как скучала.

На лице мужа мелькнула гримаса отвращения, и в следующий момент он залепил мне такую звонкую пощёчину, что я упала на кровать.

***

Прижав ладонь к горящей щеке, обернулась со слезами на глазах.

Хотела спросить «за что?», но по лицу Ветра, в котором теперь читалось мрачное удовлетворение, поняла, что ему всё известно. Угадала это каким-то звериным чутьём и сжалась, закрыв глаза и ожидая нового удара.

Но его не последовало. Гнетущая тишина, прерываемая лишь тонким позвякиванием пряжки ремня, будила все самые глубинные страхи. Я слышала, что для того, чтобы бить больнее, используют ременную пряжку, но никак не могла поверить, что Ветер поступит так со мной.

С девушкой, которой он шептал страстные признания в любви, говорил, что хочет посвятить мне все свои победы, нынешние и будущие, обеспечить которой обещал такую сладкую жизнь, о которой другие и мечтать не смеют. И от которой планировал иметь ребёнка.

Бить меня Ветер не стал. Вместо этого схватил за щиколотки и подтянул к себе, разведя мои ноги в стороны. Послышался треск рвущейся ткани. Платье не выдержало такого бесцеремонного обращения и разорвалось аккурат по разрезу на бедре.

Я открыла глаза и увидела, что Ветер снял пиджак, кинул его в сторону и двинулся ко мне, лежащей на кровати.

— Думала, что сможешь обвести меня вокруг пальца? — спокойно произнёс он. — И не надейся!

— О чём ты?

— Ты знаешь о чём. О твоих таблетках, что ты начала тайком принимать. Хотела и на хуй сесть и без последствий остаться?

— Я могу объяснить, — шептала я, с затаённым страхом, как бы со стороны наблюдая за всей ситуацией.

Ветер меня не слушал. В его потемневших от гнева глазах сейчас не было любви и сострадания, только желание причинить боль. Я не понимала, почему это его так задело, но угадывала, что сейчас он меня не услышит.

Вот он взял полы платья и, рывком дёрнув их, разорвал ткань так, чтобы обнажить живот. Рот Ветра кривился, мышцы щёк подёргивались, но движения оставались собранными и осмысленными. Он прекрасно понимал, в каком страхе меня держит, и что сейчас сделает.

— Наглая, лживая сучка! — произнёс он почти с нежностью, задержавшись взглядом на моих бёдрах. — Но я научу тебя говорить правду!