Гляжу в его глаза – отражение моих – и с замиранием сердца ответа жду. И он смотрит также напряженно, не моргая. Уже слезу текут из уголков глаз, а отец все держится.

Да?

Нет?

Сам не знает?

Оскорблен моим вопросом?

- Пошел вон, - неразборчиво и медленно шепчет он. – Вон!

- Подумай над моим предложением, - легко вскакиваю со стула, и оборачиваюсь к лежащему, неприятному мне мужчине. – Мачеха у меня зачетная.

ВИКА

- Тим, - сажусь на кровать рядом с лежащим на ней мужем, и легонько сжимаю его ладонь. – Как же так? Ты… ты обязательно поправишься.

Только бы не разреветься.

Не устроить истерику.

Тимур ненавидит женские слезы, наверное, как и все мужчины.

Но он выглядит таким слабым, беспомощным на больничной кровати. Палата обставлена как номер-люкс, но пахнет ведь больницей. И ни муж, ни я ни на минуту об этом не забываем – где мы находимся, и почему.

- Ты…

- Не говори ничего, - решаюсь приказать Тимуру. – Врачи запретили.

- Ты, - упрямо хмурится муж, и пальцы его подрагивают, - и Ратмир… ты…

Я.

Он знает!

Мышцы сводит от ужаса, как будто я стою перед мчащимся на меня автомобилем, и не могу пошевелиться. Сердце панически бьется в груди, гоня дикую кровь по венам.

Я сейчас закричу.

В обморок упаду от страха и стыда.

- Тим, - бормочу онемевшими губами, - я не… ты все не так…

- Замолчи! – муж делает над собой усилие, и приказывает привычным властным голосом. – Ратмир и ты будете пока жить вдвоем. Держись от него подальше, он вовсе не обиженный сиротка, каким хочет предстать. Поняла?

- Я поняла, Тим, - киваю радостно, что мой обман не раскрылся.

Наш обман.

И нужно бы уйти, дать мужу отдохнуть, восстановиться, но проклятое любопытство заставляет меня открыть рот, и спросить:

- Милый, а что Ратмир тебе сделал?

- Много чего, - морщится муж, и приподнимает голову, позволяя мне поправить плоскую подушку.

- А что именно?

Не сходится у меня картинка. Да, я знаю, что мужчины разные бывают, и некоторые считают своими детьми лишь тех, кто от жены родился. Не от любовницы.

Но Тимур ведь много лет был рядом с матерью Тимура – Лианой. Видел, как сын растет, становится похожим на него. Даже несмотря на все разногласия, разве мог он его не полюбить?

Матери иногда завидуют молодости дочерей, отцы успехам сыновей, но в ненависть это выливается крайне редко.

А у Тимура и Ратмира именно взаимная ненависть, которая в каждом взгляде выражена.

- Он плохое семя, - говорит, наконец, муж, когда я уже думала, что не ответит. – В детстве диким был совсем, в чужие дома залазил со всеми вытекающими. Участковый его ловил столько раз – не счесть. А затем я приехал к Лиане с крупной суммой денег, которую кое кому передать должен был…

Тимур начинает натужно кашлять, и я приподнимаю его голову, а затем подношу стакан с водой. И пока муж пьет, я осознаю, что именно он не договорил.

Можно и не продолжать, но Тимур откидывается на подушку, и заканчивает рассказ:

- Утром я не обнаружил ни денег, ни Ратмира.

Вор, значит.

- И большая была сумма?

- По тем временам огромная, - хрипит Тимур устало. – Да и по этим временам тоже. Иди, не нужно сидеть со мной рядом, будто в вечный путь провожаешь.

Поднимаюсь, целую Тимура на прощание, и выхожу в коридор, где меня ждет Ратмир.

Ненавижу воров. Их мало кто любит, но для художников воровство – бич профессии. На такой поступок – присвоить чужое – может пойти только подлый человек.

- Надеюсь, ты не решила ночевать на коврике у его ног? – Ратмир кивает на дверь палаты. – Даже если решила – придется передумать. Мы едем домой. Пошли.

Парень бесцеремонно хватает меня за руку, и тащит по коридору.