— Вы сами хотите ребенка? – осторожно спрашиваю, интуитивно опуская руку на живот. Я и малыш замираем и ждем ответа. Темные глаза устремляются на меня.

— Конечно, я хочу. Я всегда мечтал о большой семье.

— А Милана? – Судя по тому, как Тимур Ринатович внезапно отводит глаза в сторону, не спешит отвечать на вопрос, делаю вывод, что данную тему супруги не обсуждали.

Наверное, Милана рассчитывала на одного малыша, поэтому обратилась за услугой суррогатного материнства, а Тимур Ринатович ей сообщил, что думает о пятерых минимум. Вот она и сбежала. Объяснение по поводу исчезновения Миланы так себе, но хоть какое-то. Я не понимаю, как можно бросить ребенка, когда он скоро появится на свет. Неужели у Миланы не сжимается сердце от переживаний? Она не мучается бессонницей, гадая: как там малыш? Да, она не вынашивает дите под своим сердцем, но он ее, ее кровиночка. Я и то о нем больше беспокоюсь, чем родная мать. Хотя кому-то может показаться, что тревожусь из-за денег.  

Приносят еду, на время перестаю нервничать. С удовольствием уплетаю пасту, периодически бросая на Тимура Ринатовича взгляды без какого-либо тайного умысла. Улыбаюсь, думая о том, что скоро этот мужчина познакомится со своим ребенком. Уверена, сегодня нам скажут пол, потому что до этого врачи никак не могли определить, кто прячется, мальчик иль девочка.

— А вы кого хотите? Мальчика или девочку? – Отодвигаю пустую тарелку из-под салата, двигаю к себе чашку с чаем. Тимур Ринатович давно съел свой кусок мяса с запеченными овощами, сейчас пьет кофе.

— Мне без разницы.

— Обычно мужчины ждут мальчика, наследника.

— Наследницей и девочка может стать, и не хуже мальчика управлять холдингом, который ей достанется в наследство.

— Я удивлена. - Мы одновременно улыбаемся, и напряжение, которое витает вокруг нас после разговора о Милане, спадает. – У меня тоже дочка. Ее зовут Тамара, ей четыре года.

— Такая большая? - удивляется Тимур Ринатович. – Но вам же двадцать два...

— Это не мешает родить в восемнадцать.

— Да, вы правы. Извините.

— Ничего обидного вы не сказали. Да, сначала меня отговаривали, пытались надавить на то, что я слишком молода, у меня  ни кола, ни двора, куда я с ребенком на руках подамся. Но я счастлива, что сумела не поддаться общему прессингу и родила свою малышку.  

— Отец дочери вас поддержал? Именно поэтому вы справились с трудностями? Родители были на вашей стороне?  

Ложка зависает в воздухе, я вскидываю на Тимура Ринатовича глаза, неуверенно улыбаюсь. Говорить об отце Тамары я раньше боялась, сейчас не вижу смысла. Особенно теперь, когда я знаю, что прекрасно могу справиться одна, без мужского  плеча рядом. Родителей у меня не было, а бабушка возглавляла тех, кто меня отговаривал рожать. 

— Родители к тому времени умерли, а отец Тамары не знает о ней. Мы с ним расстались до того, как я сама узнала, что беременна. А когда узнала, он покинул город, и где его искать, я не знала.

И если бы мне кто-то дал адрес Назара, сказал в какую сторону он уехал, я бы все равно не отправилась его искать. Рядом с ним должна быть та, которая будет его безмолвно любить и не задавать ненужных вопросов. Будет им дышать, полностью в нем растворяясь. Будет его тенью, его опорой, его крепким тылом, несмотря ни на что, будь он злодеем или хорошим парнем. А я понимала, что жизнь Назара не для меня, что моей любви слишком мало, чтобы быть рядом с ним.

— Карина, - тихий голос Тимура Ринатовича заставляет меня отвлечься от своих мыслей. Он с беспокойством смотрит на меня. – Вы побледнели.