Под жуткий хохот они уходят, а я слушаю жалобное урчание собственного живота. Конечно, можно часть каши съесть, но не смогу. Кусок в горло не полезет. На глаза наворачиваются слёзы. Соседка даёт мне стакан воды и свой бутерброд. Она виновато смотрит на меня, словно сама сделала что-то дурное.

- Это нормально здесь. Скоро от тебя отстанут, а пока прислушивайся к моим советам.

- Спасибо, - сквозь слёзы выдавливаю я.

Я ведь даже имя её не узнала. Кошусь на нашивку комбинезона и стараюсь запомнить «Оксана». Единственный человек, которого мне хочется отблагодарить, если смогу выбраться отсюда. Ключевое сейчас «если».

После завтрака нас отправляют на зарядку.

Стандартная процедура.

Меня не заставляют бегать с остальными, что, кажется, злит их ещё сильнее. Я сама не в восторге оказаться беременной от скотины бывшего, да ещё и в тюрьме, но ничего делать с этим не планирую, отказываться от своего малыша – тоже.

Время тянется слишком медленно. Нас отправляют на работы, после которых можно будет часок поспать в камере. Хотя бы сонный час днём есть – уже хорошо.

- Ты не рассчитывай, отдыхать не будешь. Мы решили не откладывать твоё наказание до вечера, - противно смеётся Багира. – Я в дерьмо наступила, нужно будет обувь-то почистить.

- Чисть сама, - цежу сквозь зубы я.

Багира заводится, сжимает руки в кулаки и говорит, что я смертница, раз посмела высказаться против неё. Плевать! Пусть убивают, если хотят.

- Золоторева, тебя надзирательница вызвала! – уведомляют меня. – Иди, да не натвори глупостей.

Это ловушка какая-то?

Оксана кивает, мол, надзирательницу злить точно не надо. Я закатываю глаза, щёлкаю языком и медленно бреду, ощущая себя незащищённой. Слышу шорох чужих шагов за спиной, резко оборачиваюсь, но никого не вижу. Сердце колотится, а я ускоряю шаг. Да только дойти до кабинета надзирательницы не успеваю.

Что-то колкое втыкается в шею, горячая жидкость быстро распространяется по телу, как самый настоящий пожар. Я не успеваю брыкнуться или закричать. Только мычу себе под нос, не совсем понимая, что происходит.

Кто-то волочёт меня по полу, а я уже не чувствую собственного тела, не могу управлять им.

- Новенькая коньки отбросила! – заключает ледяной голос. – Пусть медики зафиксируют факт смерти.

«Но я жива!» - хочется сказать, да только не получается и слова выдавить из себя, а сознание окончательно покидает меня, и я погружаюсь в окутывающую темноту, бархатную, как красивая звёздная ночь.

Я действительно умерла?

5. Глава 4. Катя

В ушах гудит. Пошевелиться невозможно. Веки слишком тяжёлые, и у меня не получается разомкнуть их. Вокруг тишина. Я не слышу ни единого шороха, чтобы сообразить, где нахожусь. Лишь чьё-то размеренное дыхание время от времени пробивается в сознание. Точно не моё. Кто-то есть рядом?..

Открываю рот, чтобы спросить, но губы едва шевелятся, а язык вообще отказывается двигаться. Мои попытки заговорить с присутствующим рядом человеком заканчиваются неудачей.

- Всё хорошо, Катрин. Ты дома. Всё будет хорошо, - успокаивающе произносит ласкающий слух голос, и я вздрагиваю.

Шершавые пальцы сжимают мою ладонь, пробирает от ужаса, и глаза всё-таки поддаются, распахиваются, глядя на мужчину, сидящего рядом.

Вадим…

Он изменился не сильно, но всё-таки перемены в его внешности случились.

Несмотря на туманную завесу, стоящую перед глазами, я вижу морщинки в уголках карих глаз мужчины. Его скулы заострились и выделяются сильнее, чем раньше. Мальчишеская наивность, коей он так часто обманывал девушек, исчезла полностью, теперь выдавая серьёзность своего обладателя. Густые волосы цвета тёмного каштана аккуратно уложены на голове. Кирьянов одет в деловой костюм, но все пуговицы на его пиджаке расстегнуты.