Следующей  ночью Роберт решил проникнуть к своей невесте через окно, но сработала сигнализация, и приехавшей полиции пришлось долго объяснять, что он не грабитель. Бабушка смилостивилась и по Юлиной просьбе пустила внука в дом.

 — Я соскучился и больше не мог ждать, — прошептал Роберт, когда они с Юлей заперлись в её комнате. — Это ужасно, что в нашем веке невозможно забраться в окошко любимой девушки без вмешательства полиции. Потеряв голову, я упустил это из виду.

 — Я тоже соскучилась по тебе, — вторила она ему. — По твоим глазам, голосу, губам…

Фаррелл подхватил невесту на руки и упал с ней на кровать.

 — Любимая, — он гладил ее по волосам и вглядывался в родные черты, — сам того не ведая, я обрек себя на изощренную пытку. Я не в состоянии так надолго разлучаться с тобой.

 — Осталось четыре дня, — улыбнулась она, купаясь в лучах его любви.

  Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться, слушали друг друга и не могли наслушаться. Наконец их губы слились в поцелуе, дыхание смешалось. Словно и не было трех томительных дней разлуки. Тем не менее Роберт старался быть сдержанным, чтобы не встретить утро на улице. Пришлось перебраться со скрипучей кровати на ковер. Роберт ощущал себя сгустком тестостерона, Юля же превратилась в одну большую эрогенную зону. Дрожащими руками стянул он с нее спортивный костюм и сорвал белье.

— Хочу тебя до безумия, — Роберт развернул возлюбленную спиной и, подтолкнув под колени, опрокинул на ковер. Подтянув за бедра к себе, он толкнулся набухшим тяжелым членом в распаленную желанием плоть. Юля прогнулась в пояснице, и Роберт, предупреждая стон, закрыл ей ладонью рот. Она уткнулась лицом в свою одежду, подаваясь бедрами ему навстречу. Роберт входил в нее с неведомой ему ранее остервенелой яростью. Звук шлепков от соприкосновения их тел заводил не на шутку. Он дышал хрипло, тяжело, двигаясь все жестче. По телу шел ток, спазмы пробегали по мышцам. Сейчас, как никогда он обожал свою кроху, отдававшую ему всю себя. Ее дырочка до сих пор была слишком узкая для его огромного члена. Но любимая девочка терпела, позволяя ему загоняться на всю длину. Понимание, что он единственный мужчина в ее жизни будоражило до сих пор. Роберт старался быть нежным, но стоило ему прижаться к ее телу, вдохнуть тонкий аромат и начинался настоящий крышеснос. Кровь бешеным потокам неслась по жилам, спускались тормоза. Хотелось продержаться как можно дольше, но первый раз всегда не хватало сил. Семя подкатывало к выходу, на несколько секунд замирало дыхание, и одним толчком плотину сносила нескончаемая волна удовольствия. Кайфовая и многогранная. Так случилось и сейчас. Отдышавшись, Роберт опустился между Юлиных бедер и провел языком по пульсирующему лону. Член, только что выплеснувший накопившуюся за несколько дней сперму, вновь стоял колом. Юля выскользнула из-под него и рухнула на спину. Она прерывисто дышала, закрыв глаза. Ее соски торчали острием вверх, как боеголовки, а над  губой выступили капельки пота. Роберт слизнул их и проложил дорожку из поцелуев к вздымающейся груди. По очереди он втянул в себя твердые горошины.

— Как ты прекрасна, маленькая моя! — Роберт улегся между стройных, согнутых в коленях ног и положил голову на подрагивающий живот. — Я завтра снова приду к тебе.

— Нет, — прошептала Юля.

Роберт сел и вопросительно уставился на нее.

— Я хочу, — она еще не совсем пришла в себя. — Я хочу причаститься перед венчанием. Увидимся накануне торжества.

***

   Роберт держал данное Юле слово и не тревожил больше ее покой. Она насквозь пропиталась ароматом ладана, читая молитвы и каноны. Призраки прошлого и страх перед будущим медленно, но верно отступали. Миссис Хант умеренно дозировала ее одиночество, разбавляя подготовкой к свадебному торжеству. По расписанию приходили мастера красоты и даже эпиляцию Юле сделали на дому. Жан-Люмьер привез наряды, манекены и зеркала за день до свадьбы.