— Здравствуйте, дядя Влад, Коля, — поприветствовало их трио ангельских голосков.

      — Привет, Жан, Лас, Монгол, — поприветствовал их дует суровым голосом.

      — Вы сегодня пить? — С подковыркой спросил Монгол, который казался умнее всех своих соратников. — Брат сказал, что сегодня наша очередь в зале играть!

      — Перестань. — Потянул его за руку Лас. — У дяди Влада горе. Пойдемте поиграем в комнате.

      — У дяди Влада горе? — Жан будто пробудился, и подошел маленький ангелок к Владу, уперся об его колени, смотря ему в глаза своими почти плачущими глазами. — Как я могу вам помочь?

      — Жан. — Положил Влад ему руку с улыбкой на голову и растормошил. — Все хорошо, не переживай. Идите с братьями в комнату.

      Три маленьких создания встали и пошли, державшись за руки в соседнюю комнату, оставив Коляна с Владом вдвоем.

      — Я… — Колян подбирал слова, чтобы не обидеть Влада. — Сожалею о случившемся… ты не виноват.

      — Виноват, Коля, виноват. — Опустил голову Влад. — Я должен был умереть… должен был… а Цыган… — У Влада пошли слезы, и он закрыл рукой глаза. — Предпочел умереть за меня… я… я… ничтожество, полагающееся на других, и это выходит им смертью. Люди, положившиеся на меня, чтобы я нашел их детей, которых принесли в жертвоприношение на алтаре, Цыган, который был для меня словно вторым отцом…….Я их всех подвел!

      — Не говори так! — Встал Коля, опрокинув стул и, как будто отмахивая от себя что-то невидимое. — Ты не Бог, чтобы у тебя все получалось!. Ты простой смертный! Люди говоришь, Цыган говоришь… Это был их выбор — на кого положиться и кому верить. В жизни есть два пути — или все хорошо, или все идет в глубины задницы. Других путей нет. Наплюй на людей в том городе, ты им ничего не должен, как и они тебе ничего не должны, ты пытался — старался, исход мог быть любым. Помни Цыгана и храни вторую жизнь, которую он тебе подарил. — Он присел на колено к плачущему Владу. — Пойми... это жизнь, кто-то умирает, бросая другого, кто-то умирает, защищая своего ближнего, — это высшая заслуга человека — самопожертвование. Тем мы и отличаемся от монстров.

      — Спасибо. — Влад вытер с лица слезы и посмотрел на Колю с благодарными глазами. — Я запомню.

      — Вы че орёте? — Зашел в комнату Чингин с подносом жаренной курицы. — Уже по душам начали говорить… — Он перекинул взгляд на Коляна, который отвернулся от него. — Ну ты, Коленька, и говно.

      — Что? — Колян подошел к Чингину, и они стояли лицом к лицу. — Говно говоришь?

      — Говно! Мы вроде вместе хотели поддержать Влада, а ты как идеал, все сам решил. Влад, — Теперь Чингин, стоявший с курицей, смотрел на него. — Пореви еще раз… моя очередь тебе мозги вправлять.

      — Ты бесчувственный? — В шоке стоял Колян и прикрыл рот.

      Влад засмеялся от происходящего, и впервые за все время его лицо окрасилось счастьем. У него были хорошие друзья. Он был рад, как никогда. Чингин только махнул рукой и поставил курицу на стол с тремя вилками, и они с Коляном сели по бокам на стулья к Владу.

      — Давайте жрать, пока Кирилл Павлович не пришел со своим прожорливым аппетитом.

      Послышалась открывание двери и голос, зовущий Чингина.

      — А-а-а-а! — Чингин подорвался с места. — Пришла Кикимора. Влад! — У Чингина почти пошли слезы из-за этой паузы. — Съешь ляжку, она самая питательная. Черт, сам теперь ворованную курицу не поем.

      — Чингин!

      — Иду, Кирилл Павлович. — Он подошел к двери. — Ешьте быстрей, давитесь. Давитесь, братья, или курица уйдет другим.