— Так-таки, и впустую? — уточнил Анри.

— Совсем! — притворно вздохнула Белоснежка.

— Вот незадача. А разве вам не нравятся приятные слова, которые я говорю о вас?

— Дайте-ка подумать, — Белоснежка изобразила на своем лице задумчивость. — Нет! Нисколько не нравятся! Не люблю, знаете, фальшивые вещи. Ненастоящие комплименты тоже к ним относятся.

— И что, — уточнил принц, — мне не удастся получить за мои похвалы даже коробки конфет?

— Даже понюхать фантика не получится! — яростно выдохнула Белоснежка. — Мне категорически не нравятся такие расчетливые хитрецы, как вы! А ваши сладенькие речи меня просто бесят! Так что не пытайтесь даже понравиться мне, рассыпаясь в комплиментах!

— О, — глубокомысленно произнес принц. — У вас сегодня такие обворожительные, такие волнующие губы. Боже, я это вслух сказал?! Простите. Но сдерживаться больше не мог.

— Что?! — вскричала Белоснежка гневно, и покраснела, прикрыв рот рукой. Она совсем позабыла, что от ее укусов и прочих манипуляций с губами те распухли и теперь алели, как маков цвет. — Прекратите мне врать! Я же сказала, что вам не удастся мне понравиться своей противной лестью!

— Я помню, — смиренно ответил Анри. — И не пытаюсь этого сделать. Мои комплименты вас бесят. Я их продолжаю говорить, следовательно, продолжаю вас бесить. Видите? И в мыслях не было вам нравиться и что-то специально для этого делать.

— Да вы нахал! — вскипела Белоснежка.

— Ох, — произнес Анри, притворно смахивая пот со лба. — Когда вы говорите, я просто взгляда не могу оторвать от ваших губ. И абсолютно ничего не слышу. Ни единого слова. Вы можете даже ругать меня самыми грязными словами — только говорите, говорите, не останавливайтесь!

— Подхалим каков?! — изумленно выдохнула Белоснежка.

— Ох. Ещё, ещё, умоляю!

— Да вы не человек, а просто таран какой-то! Прёте напролом! Я же сказала: вы можете сколько угодно лить мне в уши вашей патоки, но ничего, ничего за это не получите!..

— Помилуйте, да о какой выгоде вы толкуете? — изумился Анри весьма натурально, явив миру недюжинное актерское мастерство. — Я совершенно ничего не получил от вас. Ну, разве что кроме этих вот свежих штруделей на завтрак. Надеюсь, их-то мне можно?

Он с улыбкой взял один из пирожков и нахально его куснул, глядя прямо Белоснежке в глаза.

— Мерзавец! — изумленно выдохнула она.

— Угу, — ответил Анри, прожевывая яблочный штрудель и запивая его чайком из фарфоровой чашечки. — Так можно или нет?

— Мои булочки, — выдохнула Белоснежка, — вам не достанутся!

Анри смерил ее смеющимся взглядом, продолжая попивать чаек, и Белоснежка покраснела, проследив за его нескромным взглядом.

Нахал принц с интересом изучал содержимое роскошного глубокого декольте Белоснежки, и по всему было видно, что увиденное ему очень нравится.

— А я был бы не против, — аккуратно поставив чашечку на блюдце, — понадкусать парочку.

— Нет! — свирепо рыкнула Белоснежка. Она с решительным видом нагнулась над столом, ухватила блюдо с пирожками и рывком придвинула его к себе.

И Анри тоже тотчас склонился над столом.

Но совершенно не за тем, чтобы воевать с Белоснежкой за штрудели.

В мгновение ока она ощутила на своих щеках его ладони, а на своих губах его губы.

Принц мастерски загнал ее в ловушку, воспользовался моментом и влепил ей сокрушительный поцелуй, от которого у Белоснежки завитые волосы распрямились, и каблуки застучали сами собой.

Белоснежке казалось, что самые теплые, самые нежные солнечные невесомые лучи гладят ее щеки и касаются ее губ. В волосах ее звенели звезды, сердце каталось на американских горках, то взлетая вверх, то так же стремительно падая вниз. А ласка проливалась сладкой негой в грудь, заставляя Белоснежку млеть и таять, как пломбир на солнцепеке.