— До скорого, мисс Гвиденби. Жду вас на курсе высшего целительства.

И чуть склонив голову, вышел.

Почти сразу же в комнату вплыла Тея. В легкой голубой блузке и белой юбке с кружевом по краю. Красивая, с едва заметным макияжем на улыбающимся личике и собранными в низкий узел медовыми волосами. Похожая на свою мать до мурашек по коже. Особенно когда Бель видела молодую версию тетушки Марики на фото.

— Ты напугала нас, Белла. — Она присела на край кровати и невесомым движением погладила укрытую простыней коленку сестры. — Мастер сказал, ты перенесла слишком сильное потрясение. Что с тобой случилось?

— И тебе привет, сестренка. Мы не виделись целую вечность, а ты с ходу о всяких глупостях.

Бель схватила девушку за рукав и притянула к себе. Обняла крепко-крепко. Нос защекотали пахнущие ванилью волосы. Отстранившись, скрылась за ладошкой и чихнула. Рассмеялась.

— Опять от тебя несет, как от конфетной фабрики!

— Это модные духи! — Тея пихнула ее в плечо и поправила свою блузку. — Очень дорогие, между прочим.

— Ну, раз так, тогда ладно.

Тея улыбнулась, покачав головой.

— Мама думала, ты решила отдохнуть с дороги. А когда не вышла к ужину — не придала значения. Я вернулась от подруги на следующий день, около девяти утра, и сразу же поднялась к тебе.

Она говорила легко и свободно, будто всегда так общалась. Бель вспомнила ее последние письма, которые слишком зачастили этим летом. Неужто и правда решила налаживать отношения?

На самом деле Белла была не против. Но что-то скреблось в груди при виде такой непосредственности.

Знала бы Тея, как сильно нуждалась ее сестра в этой поддержке еще тогда, четыре года назад. Когда все отвернулись, сослав в другую страну. Оставив один на один с кучей подростковых сложностей и деспотичным дедом, решившим с ее помощью исправить собственные родительские ошибки. Бель не могла отделаться от чувства, что сейчас уже слишком поздно для реабилитации сестринской любви.

Ведь она научилась со всем справляться сама. Возможно, отсюда и это странное чувство неправильности, не покидающее ее рядом с Теей.

— Маман предложила мне пару деньков поголодать, — усмехнулась Бель, скидывая простынь, — не удивлюсь, что вздумай ты задержаться у подружки на неделю, обо мне б и не вспомнили. Получается, за спасение должна благодарить именно тебя, а не этого вашего мастера. Неприятный тип, кстати… У меня от него мурашки по коже.

Тея едва заметно порозовела.

— Он гений. Все великие люди слегка странные. Им можно это простить.

Бель вскинула бровь.

— О, только не говори, что вздыхаешь по этому мистеру Айсбергу…

Тея откровенно покраснела, отводя глаза.

— Что?! Не может быть! Он же тебе в отцы годится. А папа знает?

— Не неси чепуху! — Сестра встала, скрещивая руки на груди.

— Хочешь сказать, не годится?

— Я не об этом… С тобой невозможно общаться!

— А о чем? — Белла заулыбалась, чувствуя давно забытое приятное тепло в груди при виде вскипающей Теи.

Неожиданно признавать, но в далекой Швейцарии ей этого не хватало.

— Ни по кому я не вздыхаю, вот о чем! Он мой профессор. Когда стационарный лекарь развел руками, не зная, что с тобой делать, я предложила родителям обратиться к мастеру. Он ведет высшее целительство на старших курсах. И тебе еще, кстати, предстоит у него учиться!

— Понятно. Спасибо. Твой профессор действительно гений, раз справился там, где другой лекарь не смог.

Белла говорила серьезно. Кажется, она исчерпала запас веселья на сегодня. Опираясь обеими руками на матрас рядом с бедрами, пыталась встать.

— Он не мой… Ну тебя! — не замечая перемены в голосе сестры, Тея поторопилась к выходу, стремительно распахивая дверь. Уже на пороге обернулась: — Еду тебе будут приносить в комнату. Пока не восстановишься. Я сейчас пришлю Селин с подносом.