— Что ты сказала? — угрожающе повернулась она ко мне.

Меня затрясло от одной лишь мысли, что я здесь больше не появлюсь. Смысл моих последних семи лет жизни навсегда пропадет, как и надежда, что я смогу покинуть этот ничтожный мир.

— Нет, — повторила я тверже, выдержав ее пронзающий взгляд. — Отец завещал лабораторию мне, она моя.

Губы мамы сжались в тонкую полосу, бледные щеки слегка задрожали, она со всей силы сжала челюсти. Я ожидала очередных криков и скандалов, но мать нарочито спокойным голосом сказала:

— Это место завело твоего отца в могилу, а куда оно заведёт тебя?

Вопрос явно был риторическим, я замерла, выдержав ее тяжелый взгляд, и затем мать покинула развалины башни. Смогла спокойно выдохнуть, только когда она ушла, и то скривилась от боли в ребрах, а затем от очередного укола проклятого кольца. Да что ему надо-то? Мог бы уже не думать обо мне и заняться чем-то другим. Подумаешь, меня тут чуть не убило, я ведь не донимаю его, когда мне достается его боль… Проклятый Керра вечно сыпет соль на рану, иногда даже буквально!

Держась за стенку, дошла до уцелевшего шкафа, там, в банке спят механоиды*, без них башню восстанавливать слишком долго, да и дорого.

— Маменька очень зла, — с удовольствием протянула Малышка Эл, подпирая уцелевший косяк и с ехидством наблюдая за мной. Не то чтобы у нас когда-либо были сестринские отношения, но хотя бы в этот раз она могла промолчать.

— Я в курсе, — пробормотала, добравшись до шкафа.

— Думаешь, теперь она сделает меня официальной наследницей? — злорадно поинтересовалась она, очевидно желая меня задеть. Я только вздохнула на эти слова. Хотела бы я поменяться, чтобы она в полной мере ощутила, что такое «настоящая наследница Белла» и насколько сложно ею быть.

— У тебя нет дел, Эл? У тебя же инициация завтра, разве тебе не надо готовиться? — попыталась ее выпроводить, попутно доставая со шкафа большую пятилитровую банку с чем-то отдаленно напоминающим густое серое варенье. Прекрасно, механоиды уцелели, теперь осталось дело за малым — подзарядить их. Я принялась открывать банку, с трудом двигая крышку. Палец не прекращает колоть, не говоря уже, что ребро болит так, что в глазах темнеет. Спокойно, спокойно, самое ужасное — разговор с мамой — позади, а с Проклятым Керрой потом разберусь, не говоря уже о ребрах.

— А чего мне бояться? — загордилась Эл. — Я же не ты, чтобы все испортить и стать никчёмным артефактором.

Зря это она, я нырнула рукой в горлышко банки, вязкая жидкость тут же отдала прохладой, но под выпущенной мной магией начала нагреваться.

— Я маму так не разочарую как ты, — добавила с призрением младшая и я тут же выдернула руку, стряхнув остатки «серого варенья» в сторону Эл. Она сразу создала щит, приняв это за атаку, но капли, добравшиеся до щита, упали на него и не исчезли, а наоборот принялись растворять его, поедая магию девочки.

— Держи язык за зубами, младшая. Мой отец был самым сильным артефактором в мире, за счет его изобретений ты ешь и одеваешься, так что не смей называть артефакторов никчемными! — сказала, даже не посмотрев в ее сторону.

Упавшие капли собрались в кучу и механоиды обрели форму — паука, в ладонь размером. Элинор завизжала как резанная, она их очень боится. Я думала, она просто отступит, так что не приказывала пауку нападать, но сестра собралась и швырнула в него огненным сгустком, бесполезно, конечно, паук только «обожрался» за счет него, впитав её магию, и стал больше.

— Ты отвратительная, Сати! Слышишь?! Гнилой артефактор! — закричала девчонка, так что я даже удивилась, от кого она таких фраз нахваталась.