Когда раздался вскрик, Рианон была уже на лестнице и в комнату ворвалась практически сразу. Калгар был почти мёртв. От такой раны умирают быстро, это никого не удивило. Но если удар нанесён был только что, агония должна быть чуть дольше. Калгар же затих чуть ли не мгновенно, на глазах. Арбур спрятал тетрадь до крика. У него было очень мало времени, но он сумел.

Калгар постучал. Арбур открыл окно. Забрал тетрадь. Убил Калгара. Схоронил записи. И только потом – удар по окну и крик для привлечения внимания. Именно разоблачения и что кто-то заметит – вот чего боялся Арбур, а не первого в жизни убийства. Рианон быстро осмотрела трапезную. Доски пола крепко сколочены и подогнаны, тайник там давно бы нашли. В бревенчатых стенах тоже спрятать ничего невозможно. Камин? Не зная, не отыщешь. Придётся опять рисковать расследованием. Но пусть грешник изобличит сам себя.

Закончив с комнатой, Рианон поинтересовалась, куда положили труп Калгара. Один из охранников ответил, что туда же, в лабораторию. На соседний верстак. Рианон придала себе усталый вид. Впрочем, особо стараться не пришлось. Осмотр тела эконома был сейчас бессмыслицей, частью спектакля для остальных. Поэтому Рианон опять выгнала всех, быстро постаралась оставить следы внимательного обследования, а следующие полчаса отдыхала и с любопытством осматривала лабораторию.

– Ну как, обнаружили что-нибудь важное? – обратился к ищейке Фейбер, стоило той выйти из лаборатории.

Остальные тоже смотрели с любопытством и настороженностью.

– Нет пока. Но некоторые надежды найти пропажу у меня появились. Только завтра. Все дела – завтра. Два осмотра трупа за день меня утомили.

Чтобы никто не сомневался, Рианон, когда пошла, споткнулась на выбоине пола от усталости. Так удачно, чтобы шепнуть барону:

– Знаю кто и где. Ничему не удивляться, завтра выполнять мои указания.

Утром Рианон проснулась, посмотрела в окно и увидела, что уже совсем светло. Тихое, ясное небо. Чистое, безоблачное. Лес, до блеска вымытый дождём, стоял не двигаясь, не дыша. В голос защебетал щегол, откуда-то снизу раздалось фырканье. Рианон на память сразу пришёл ёжик, который жил у них в саду в пансионе. Далеко за болотами, над кромкой леса взошло солнце. Тысячи капель на траве и на листьях засверкали одна другой ярче. Длинные тени деревьев легли на поляну. Первый нежно-розовый луч солнца осветил комнату. День начался. И такой он был хороший, такой радостный, этот день, что захотелось выбежать, вдыхать запах свежей зелени и влажной земли, пройтись босиком по холодной, влажной от росы и вчерашнего дождя траве. Вместо этого опять приходилось нырять в зловонную клоаку обманов, интриг и преступлений.

Маника помогла одеться, заодно получила несколько указаний, что ей надо сделать, когда она будет прислуживать за столом. После чего ищейка отправилась завтракать. Остальные уже сидели и ждали, но явно недолго. Мэтр Фейбер посмотрел на девушку из-под сердито нахмуренных бровей. Судя по всему, по приезде в столицу готовился жаловаться герцогу. И на барона, который свалил ответственейшее дело на недоучку, да ещё женщину, и на Рианон. Ведь она проявила не только неопытность и неумение, но и недопустимую лень: вчера пошла гулять вместо следствия, а в результате не успела отыскать Кведжина. Рианон, не обращая внимания, положила себе рагу и великолепный кусок индейки и принялась неторопливо есть. К ней сразу присоединился Гарман, давно поглядывавший на еду голодными глазами, потом и остальные.

Рианон постаралась, чтобы у неё был как можно более простодушный вид. Пусть остальные за столом подумают, что она огорчена неудачей, но не обижается на чужое недовольство и готова пошутить над собою и своей нерасторопностью. Лишь когда трапеза уже подошла к завершению, обратилась к барону: