На белоснежном снегу видна тонка серая насыпь – утром мы жгли тех, кто не пережил вчерашнее побоище. Костров было много и ветер долго разносил пепел по округе. Надеюсь, они нашли успокоение в смерти, для некоторых она была славной, с оружием в руках. Другие просто просили о пощаде, но я не могу контролировать каждую руку с мечом. Неупокоенные послушны мне, но они обладают собственной волей и не моя вина, что, получив шанс поквитаться с обидчиками, они им воспользовались.

Я оглядываюсь – стены уже достаточно далеко, но вирма по-прежнему невидно. Но тварь не улетела – об этом красноречиво говорят громкие хлопки крыльев. Кажется, он сразу везде, накрыл своей тушей весь замок. Но у меня нет выхода, кроме как довериться мастерству Кэли и ее флаконам с жидким огнем.

Стоит подумать об этом, как пустая сцена передо мной заполняется фигарами. Сперва, кувыркаясь через голову, мягкой пружинистой поступью появляется тенерожденная. Мне нравится смотреть на нее в деле, кажется, в этом теле просто растворяются все до последней кости. Кэли двигается подобно ручью между камнями: обтекает все преграды, проскальзывает и умело лавирует. Она разворачивается и делает короткий забег, взбирается на камень, выхватывает что-то из-за пояса. Замах по широкой дуге – и флакончик, сверкая, словно красный бриллиант, летит к цели.

Короткая и злая вспышка огня, горячее зарево поднимается вверх, расползается вширь.

Ей вторит долгий яростный рев.

Кэли словно акробат спрыгивает на землю, отвешивает мне символический поклон, разводит руками, давая понять – сцена свободна. Раньше она была метательницей ножей в труппе бродячих артистов, а до этого – первой убийцей вольного города Хаджара. В некоторой степени мы с ней родственные души, ведь оба в совершенстве овладели мастерством кражи чужих жизней, но каждый на свой лад. Есть лишь одна разница: Кэли наслаждается каждой отнятой жизнью, мурлычет, как кошка, когда я позволяю ей сорваться с поводка. Мне же смерть давно не приносит радости. Я потерял ее вкус. Теперь это просто вынужденная необходимость.

Вирм выползает на импровизированную снежную арену. В воздухе он казался меньше. Сейчас же на меня медленно наползает белая, кое-где побитая огнем туша, чьи размеры я даже не в состоянии осознать. Белые выстуженные глаза смотрят на меня с нескрываемым намерением: растоптать, превратить в прах.

«Черта с два», - мысленно отвечаю ему. Есть некоторая вероятность, что вирм сможет поймать мои мысли, но это довольно сложно, если я сам того не хочу. А налаживать контакт с северной ящерицей – последнее, что мне сейчас нужно.

Я уже знаю, для чего он мне пригодится. Но для этого его придется убить. И сделать это с ювелирной точностью, быстро и с первого раза, ведь придется затронуть ту грань теургии, которая слишком остра даже для меня. Шанса на ворую попытку не будет, но даже если бы и был – мне ним не воспользоваться.

«Будь рядом, - отдаю мысленный приказ Кэли, - но не подходи близко и не мешай мне».

«Да, здесь», - отзывается она.

Когда все закончится, я, скорее всего, не буду способен даже вернуться в замок.

Рогатая, закованная в чешую башка тянется прямо ко мне. Из ороговелых ноздрей валит пар, глаза с вертикальными зрачками выстуживают меня изнутри. Холодно. Должно быть, вирм думает, что меня можно запугать простыми фокусами.

Я улыбаюсь – мне легко и спокойно. Нет ни единой лишней эмоции. Он пришел убить меня, а взамен я должен убить его. И у каждого из нас всего одна попытка, и каждый использует ее на всю катушку. Мне почти приятен этот короткий поединок взглядами, потому что в этот момент мы равны и безоружны.