То в столовой как бы ненароком он ронял мне в суп салфетку, то на занятиях садился сзади и дергал меня за косу, а на уроках физкультуры так вообще, специально ставил подножку. После этого я долго ходила в синяках по рукам и ногам. Жаловаться на него воспитателям было без толку. В детдоме дети учатся сами стоять за себя. Не можешь постоять - значит терпи. Каждый сам за себя, такое правило.

Стараюсь дышать как можно тише, потому что слышу шаги на входе в игровую, но они быстро удаляются. Наверное, Ванька заглянул и сразу ушел, не заметив меня. Я скукожилась за диваном, влепившись в стену. Благодаря своему малому росту и тщедушной комплекции, прятаться в таких местах удавалось не многим. Мне везло, что мое укрытие пока не было никем раскрыто.

Осторожно выбираюсь, поправляя задравшуюся футболку на два размера больше, и потираю ушибленный об стену в спешке локоть. Выглядываю в коридор - Ваньки на горизонте нет, и на цыпочках крадусь в свою комнату. Но не успеваю повернуть за угол, как он налетает на меня всем телом, а я от испуга взвизгиваю и неуклюже валюсь на спину мешком.

- Попалась, рыжая, - злобно шипит он мне прямо в лицо, брызгая слюной. Напрыгивает сверху, придавливая меня к полу, и закатывает звонкую оплеуху, от которой в моей голове раздается гулкий звон. - Будешь знать, салага, как старшим дерзить!

- Я не салага, а ты не старший, - огрызаюсь я, держась рукой за щеку.

- Я с рождения здесь, считай, старший! А ты без году неделя, а не знаешь, как себя вести.

Он снова замахивается, а я только жмурюсь от бессилия, ведь он тяжелее и мне в таком положении не вырваться. Но его замах останавливает прилетающий издалека громкий оклик воспитательницы, Зои Николаевны.

- Зуев! Бегун! Быстро разойтись по комнатам!

Ванька нехотя слезает с меня, а я пулей несусь в комнату девочек, слыша вслед его ехидное: "Беги реще, Бегунок, оправдывай свою фамилию!"

В своей комнате валюсь на кровать горящей щекой... эх, снова будет синяк, и просто пялюсь в побеленную голубой краской стену.

Вот наградили же меня странной фамилией - Бегун. Когда меня оформляли в опеке, сотрудницы не скрывая сарказма, без всякого стеснения громко шутили вслух:

- Многообещающая фамилия! Смотри, сбегать не вздумай.

Я не знаю, какая фамилия была у моего отца. Даже имени не знаю, я его вообще никогда не видела. Мама ничего не рассказывала о нем. Фамилию Бегун я унаследовала от матери, отчество Васильевна было дано мне по имени деда - маминого отца, а имя Евгения почему-то просто очень нравилось маме. Мама как-то вскользь упоминала, что наша фамилия якобы происходит от древнего еврейского рода Бо́ген, просто с годами она трансформировалась в Бегу́н. Но так как никаких родственников я с детства в глаза не видела, тем более еврейских, думаю, что это были просто мамины фантазии.

Тоскливо вздыхаю. Бегун Евгения Васильевна, круглая сирота, тринадцати лет от роду. Частенько битая и унижаемая теми, кто сильнее. Худая, маленькая, с копной медно-рыжих непослушных волос и огромными серо-зелеными глазами. Так выглядит девочка, которую я вижу в зеркале каждый день. А внутри я кажусь себе пустым колодцем, в котором больше года нет ни капли воды. В него только плюют, но там так глубоко, что плевки не успевают долетать до дна, испаряясь в воздухе. Мне часто бывает грустно и одиноко, но я не впадаю в отчаяние. В этом я в маму. Она до последнего верила в то, что выздоровеет. А еще она никогда не ругала и не обсуждала при мне отца или бабушку. Она стойко несла свой крест, а теперь пришла моя очередь нести свой.