Я едва досидела до конца пар. Когда прозвенел звонок, я дождалась, пока схлынет основной поток студентов, и лишь затем встала. Студенческая столовая, к моему разочарованию, уже была закрыта, значит, придется идти в продуктовый магазин через дорогу и брать там шоколадку, иначе я просто не дойду до общежития.

Мне оставалось лишь дойти до угла улицы, дождаться разрешающего сигнала светофора и перейти дорогу.

Но уже на первом этапе этого незамысловатого плана все пошло не так.

– Ба, мышонок, легла на помине! А я-то как раз шел тебя искать. Не хочешь объясниться?

Только не это...

Панов стоял посреди пешеходного перехода. Поток прохожих неодобрительно обтекал его стороной, но мажора это мало волновало. Он не любил следовать общепринятым правилам и быть удобным для остальных.

Я сглотнула и бросила быстрый взгляд по сторонам. Он здесь один, я вполне могу сбежать в противоположную сторону. Развернулась.

И едва не врезалась в его постоянного спутника, того самого громилу, который тогда помог Панову загнать меня в угол в аудитории.

– Привет, рыжик.

Краем глаза отметила, как сбоку появился последний из своры.

Прохожие ускорились. Ни один из них не ответил на мою немую просьбу помочь. Полная улица людей – но в ней ни единого человека.

– Ай-ай-ай, мышонок, – Панов лениво сделал шаг вперед.

Круг сузился. Мышь в мышеловке.

– Я ждал тебя всю ночь, – продолжал Панов, – а ты не пришла. А мне уж начало казаться, что мы с тобой нашли общие точки соприкосновения.

Панов поднял руку, демонстрируя знакомый до боли рюкзак.

Мое дыхание перехватило. Я бросила на своего мучителя затравленный взгляд. Протянула нерешительно руку.

Панов рассмеялся. Я сделала шаг назад, чуть ли не вжавшись в грудь громилы.

– Ты пугаешь девочку, – «заступился» за меня он, – ей не нравятся такие напористые негодяи, как ты.

– Разве я напорист? – «удивился» Панов. – А мне казалось, что я мил до безобразия.

– Ты безобразен до безобразия, – поправил его громила, – а вот я – другое дело. Да, рыжик?

10. 10

Сердце стучало уже в горле. И голова кружилась все сильнее. Уровень сахара в крови упал, и если не поднять его в ближайшие пять минут, я упаду прямо тут. На потеху Панову и его приятелям.

Я вновь бросила отчаянный взгляд по сторонам: мы все еще недалеко от нашего корпуса, и есть надежда увидеть кого-нибудь из преподавателей. Но Панов перехватил мой взгляд и прекрасно понял, на что я рассчитываю:

– Никто не придет на помощь, мышонок, – сказал он, – не в нашем гнилом обществе. Тебе придется самой принимать решения и изворачиваться, а для этого придется хотя бы открыть ротик и дать нам, наконец, услышать твой голосок. Я тебе даже подсоблю: кстати, ты хочешь вернуть свои вещи? Не кивай, скажи.

Меня начало ощутимо потряхивать от холода. Ладно, мне надо поторопиться: чем быстрее я дам ему то, что он хочет, тем быстрее он наиграется и меня отпустит.

– Нет.

Его брови взлетели вверх. Громила за моей спиной хохотнул. Даже третий ухмыльнулся.

– Я что-то не расслышал, мышонок, – сузил глаза Панов, – мне показалось, ты сказала «нет».

– Не показалось.

Мой голос не громче комариного писка, но Панов меня все же услышал.

– Интересно, – протянул он, – я думал, тебе нужны твои документы.

Еще как. Но не за ту цену, которую он, скорее всего, захочет за них выставить.

– Кажется, – влез громила, – она лучше обойдется без всяких этих бумажек, чем свяжется с тобой, дружище. Говорил я тебе, следи за своей репутацией, а ты: чего за ней следить, вперед меня бежит. Дожил, приятель, хорошие девочки с тобой теперь даже связываться не хотят.