Кириллу не нужны кулаки, он способен убить меня правдой.

– У меня тоже есть дочь. Ее зовут… – в этот момент я вспоминаю о моем маленьком лучике. О моей крохе с неземными глазами.

Такими светлыми и родными.

– Сука. Какая же ты сука, Полина, – мои волосы оказываются намотанными на кулак Кира, и он заставляет меня запрокинуть голову, потому что при нашей разнице в росте ему иначе никак не поймать мой взгляд. – Виктория. Громова Виктория Олеговна. Перед своим муженьком ты быстро раздвинула ноги, а, Плакса? Или тоже ломала комедию с невинностью?

– Кир… Кир, ты же знаешь, что был у меня первым. Я тебе не врала, – пытаюсь оправдаться, но он не слышит меня.

Только сильнее тянет волосы на затылке и размазывает подушечкой большого пальца по моей щеке алую помаду.

– Ты, Полин, обычная шлюха, которой повезло продать себя подороже. Я хотел подарить тебе весь этот гребаный мир, а ты просто вытерла об меня ноги, – шипит озлобленно, толкает меня к стене и перехватывает за шею, не позволяя ни на миллиметр сдвинуться.

– Нет… Нет, Кир, послушай…

– Не называй меня так. «Кир» я только для близких, ты потеряла это право.

– Хорошо, Кирилл, – глотаю обиду, упираюсь ладонями ему в грудь, потому что он своим жестоким напором не позволяет мне сделать вдох. – Отпусти. Отпусти, пожалуйста, ты делаешь мне больно.

– Ты еще не знаешь, Плакса, что такое по-настоящему больно, – Кирилл какое-то время продолжает продавливать меня взглядом, но после все же отступает. Стряхивает ладонь, словно его кожу запачкали прикосновения ко мне, а я едва могу выстоять под его режущим на мелкие части взглядом.

Кирилл ошибся.

Я знаю.

– Пожалуйста… – я готова на коленях умолять его. – Ты больше никогда не увидишь меня, Кирилл, только помоги.

– Мне плевать на тебя и твои проблемы, Плакса. У тебя есть мужик, вот пусть он и разбирается со всем этим дерьмом, что там у тебя ни случилось бы. Не лезь в мою жизнь, Полина. Пожалеешь, – бросает ядовито глухим хрипом напоследок и громко хлопает дверью, оставляя меня одну на крытой деревянной веранде, где только что хрусталь моей последней надежды превратился в пыль.

Через несколько минут я вспомню, что сильная. Что смазанную его пальцами помаду можно стереть, как и крупные слезы, которые сейчас катятся непрерывным соленым градом.

Что Кир – мое прошлое. Больное прошлое, которое давно пора отпустить.

Я четыре года выживала без него.

Я училась заново существовать в этом жестоком мире, потому что мне было ради кого это делать.

Виктория. Моя маленькая победа, мой ангел с глазами точь-в-точь как у ее отца.

Наша дочь.

2. Глава 2. Полина

У меня, кажется, натуральным образом посинели губы под слоем помады, но я продолжаю прятаться от всех на веранде, потому что у меня не осталось сил натягивать улыбку для каждого встречного невероятно важного, как говорит мой муж, человека.

А от мысли, что придется терпеть прикосновения Олега, бросает в истеричную дрожь.

Не могу.

Не могу так больше.

Я бы расцарапала ему горло, когда он в очередной раз потащил бы меня в спальню – вскрыла бы без анестезии, чтобы он захлебнулся собственной кровью – но я отвечаю за двоих и не могу позволить себе такой роскоши.

– Дорогая, а я уже хотел отправлять охрану на твои поиски, – Олег все-таки замечает, что я пропала. – Пойдем внутрь, ты вся продрогла, – протягивает мне ладонь, я медлю и тут же замечаю на его лице то самое выражение, которое появляется всякий раз при моем неповиновении.

На людях он совершенно другой. Олег считает, что журналист может выскочить из-за угла в любой момент, поэтому старается держать марку любящего заботливого мужа.