— Магазин для будущих мамочек, фуд-корт и кино с ведром карамельного попкорна, — перечисляю, закатив глаза и вспоминая вечерние хотелки. Кажется, пора записывать желания в блокнот и следовать по пунктам.

— Кино? — Давид останавливается и с удивлением смотрит на меня.

— Ну да, — киваю, прищуриваюсь и выпячиваю губу, изображая обиженного ребёнка. — Я там не была больше года, а сейчас вышел в прокат новый сопливый фильм про любовь.

— Сопли, слёзы и любовь, — морщится Анжиев, растерянно подняв руку и почесав затылок. — Только если на последний ряд.

— Места для поцелуев, — машинально заканчиваю знаменитую фразу, а потом спохватываюсь и краснею.

14. Глава 13

Давид

— Места́, где никто не увидит, как мне стыдно, — помогаю ей, видя, как осыпается её невозмутимость.

Я часто вижу, как Рената смущается, реагируя на мои неоднозначные высказывания. От меня не укрываются её попытки подбить комплименты под дружескую поддержку, отметая любые намёки на что-то большее. Не спешу, жду, пока Блошка ослабит контроль и отпустит бдительность. Отслеживаю эмоции и состояние, чтобы не перегнуть и не спугнуть.

Каждый вечер луплю по груше и убеждаю себя, что время есть. Успею, приучу к себе, сделаюсь необходимым и захлопну ловушку. Благо, у меня вынужденный отпуск, так что могу проводить целые дни с ней. Доступа к парням нет, и Савицкому я лишний раз на глаза не попадаюсь.

— Стыдно, что пойдёшь на мелодраму? — картинно удивляется Рената, расширяя глаза и подпирая ладошками щёки. — Или стесняешься сидеть рядом с бегемотом?

Болошова может сколько угодно строить из себя терминатора, но женщина в ней всё равно прорывается. Что это только что было? Флирт? Напрашивание на комплимент? Подсознательная потребность нравиться и получать дозу восхищения?

— До бегемота тебе далеко. Я знаю. Видел с расстояния в пять метров, — подхватываю Блошку под талию и веду дальше, жадно вдыхая ванильную сладость. С тех пор, как на завтрак у нас свежая выпечка, Рената постоянно пахнет сдобой, вызывая у меня сумасшедшее слюноотделение. — Зубы и попа у тебя явно красивее.

— Фу, Дав. Ощущаю себя лошадью на базаре, — смеётся Блошка и в порыве мимолётного веселья кладёт голову мне на плечо, слегка прижимаясь к боку.

Задерживаю дыхание и впитываю в себя близость. Кровь с гулом несётся по венам и взрывается в каждой клеточке мозга. Примерно так я себя чувствовал в момент контузии. Шум в ушах, вязкое онемение языка, рой мошкары в глазах. Почти как тогда, только плюсом идёт наполнение медовой сладостью и карамельным послевкусием от ошалелого головокружения.

— Очень привлекательная лошадка, — качаю головой и делаю полноценный вдох. — Вон магазин для беременных. Пойдём подберём на твой круп попону.

Нехотя отпускаю Ренату бродить между стеллажами и, сев на диванчик, наблюдаю, как она исчезает за дверью примерочной. Несколько раз она выходит и демонстрирует мешковатые балахоны и широкие штаны, но в результате останавливается на трикотажном платье, сексуально обтягивающим живот.

— Останься в нём, — прошу её, пока Блошка крутится перед большим зеркалом, рассматривая со всех сторон себя. — Оно подчёркивает твою хрупкость и утончённость.

Знаю, что несу какой-то радужный бред, но он сам материализуется в черепной коробке и слетает с языка. По щекам Ренаты ползёт румянец, ресницы смущённо опускаются вниз, уголки губ дёргаются в еле заметном подобие улыбки. Красивая. Она всегда была такой — яркая, неземная, как будто из другого мира. Большие глаза цвета тёмного шоколада и золотые лучи в них, когда лицо светлеет от счастья.