Вряд ли плед как-то способен повлияет на мою беззащитность, что нельзя было сказать о ребёнке. Малыш стал активнее толкаться, тянуться, напоминать о себе, включая во мне повышенный режим самосохранения. Он делал меня слабее, неувереннее, а в массовом скопление народа провоцировал паническую атаку.

Странно, но со всей неловкостью и некомфортностью возле Давида, в его присутствии мне было спокойнее переживать свою развивающуюся беспомощность. За прошедшую неделю я лишь раз самостоятельно вышла в супермаркет, а всё остальное время пользовалась отсутствием работы у Анжиева.

Как и сейчас. С кухни доносится треск перемола машиной зёрен, потому что должен прийти командир, а он утром предпочитает крепкий кофе. Я пытаюсь засунуть жопу с животом в комбинезон, купленный совсем недавно, но почему-то ставший тесноватым. То ли на сдобе и доставке отожралась пятая точка, то ли малыш растёт не по дням, а по часам.

— Ренат! Твоих булок не было, так что я принёс весь доступный ассортимент, — кричит Дав, пустив в квартиру поток прохладного воздуха и принеся на себе морозность ноябрьского утра.

Я дала ему запасной ключ, чтобы у него был свободный доступ в квартиру. Так проецируется доверие к мужчине, взявшему ответственность за меня, не смотря на его раздражающие комплименты и плоские шутки, касающиеся моей худобы. Иду к нему продемонстрировать две пуговицы комбинезона, отказавшиеся застёгиваться в области талии.

— Тебе чай, какао или сок? — довольно щерится Давид, вдыхая горькие пары кофе. — Взял ещё сырники и запеканку. Парня нужно откармливать. Будущий солдат как-никак.

Наверное, Дав видит тень, проскользнувшую по моему лицу, потому что сразу затыкается и, не отрывая обеспокоенного взгляда от меня, вываливает из большого, бумажного пакета груду булок, пластиковых контейнеров и порционных пакетиков с различным джемом и сгущённым молоком.

— А не отдать ли нам пацана на танцы? — восторженно произносит он, показывает в улыбке всё, чем можно жевать и протягивает бутылку с соком, стоящую на рабочем столе.

— Только если вместе с тобой, — подыгрываю ему, проглатывая тоску.

Давид пытается подбирать слова, лишь бы не напоминать и не травмировать меня, а я в ответ стараюсь не показывать ему боль от случайно вылетевших фраз. Топор со мной ломает себя, проявляя неприсущую ему мягкость, за что моей благодарности нет предела. Скорее всего, будь у него беременная жена, Дав превратился бы в пушистую и уступчивую няшку.

— Думаешь, мне пойдут лосины? — с облегчением выдыхает он и отпивает свою чёрную гадость. — Примерить что ли?

— Можем зайти в мужской отдел, — не отстаю и смеюсь, представив этого быка в обтягивающих рейтузах и в майке с глубокой проймой. — Давай мою запеканку. Если до конца не застёгивать, то в живот поместится пара порций.

Мы завтракаем, продолжая развивать тему кружков и нарядов, а после едем в торговый центр, где неплохой выбор одежды и аксессуаров для беременных. Насмотревшись разных роликов о товарах, облегчающих пузырям жизнь, делаю вывод, что со своей службой ничего не знаю о новинках потребительского рынка.

Пока идём по гудящему ТЦ, Давид придерживает меня за талию, регулируя темп передвижения и раздвигая собой пространство вокруг. Он исподлобья так кроет всех ненавистью, что нас обходят по дуге. Не хорошо дезориентировать и пугать людей, но я совсем не чувствую от их неудобства неловкость. Главное, меня никто случайно не ткнёт в живот и не толкнёт в спешке в спину.

— Что у нас по плану, Блошка? — интересуется Дав, контрастируя заботливыми нотками в голосе с колючим и жёстким взглядом, расстреливающим толпу.