Встал, отряхивая штаны на заднице от прилипших листьев, и кивнул быстро приближающемуся Эрику Ромму.

– Сержант, – обратился к нему. – Мне кажется, ты уже знаешь, что нужно делать, чтобы не дать виргийской группе убежать. Подумал ведь над этим?

– Подумал, ваше преподобие, – подтвердил он. – Мне и моей группе надо час времени. В двух милях отсюда мы оставим коней и пойдём пешком. Где нам занять позицию, я уяснил. Через час вместе с Алексом, это пленный, тот, который помоложе, идите прямиком на их стоянку. Можно особо не таиться, но и специально не шуметь, чтобы вирги не почувствовали неладное, не догадались, что идёт загон в ловушку, и не разбежались в гуще леса, всё побросав. Лучше пусть решат отступить верхом. На лошадях из балки лишь один путь, его я со своими парнями и перекрою.

А что? Грамотно. Ни убавить, ни прибавить. Оставался вопрос, что делать с другим пленным, он нам больше не нужен.

– Второго убейте, – отдал приказ.

– Повесить? – уточнил Ригер.

– Зачем верёвку тратить? – пожал плечами. – Пусть заколют. Не люблю сложных решений, если всё можно сделать проще. Сам ведь мне когда-то такое говорил.

Дядюшка подобную мудрую фразу никогда не говорил, да разве он сможет об этом помнить? Мало ли что произносилось им при воспитаннике за четырнадцать-то лет.

Мольбы и предсмертный крик приговорённого мною человека раздались в тот момент, когда группа Эрика углубилась в лес по одной из звериных троп, уходящих от дороги почти строго перпендикулярно.

До балки, где таились наши враги, если по прямой, было примерно полторы мили, не так уж далеко, потому Ромму и удалось со взгорка приметить необычное поведение птиц в том районе. Однако его отряду предстоит проделать путь вдвое длиннее, причём половину пешком. Успеет ли за час? Пожалуй, дам я ему чуть больше времени. Надо же ещё и подготовиться к встрече гостей.

Отправляясь из обители, долгого привала с организацией питания я не планировал, но каждый опытный вояка всегда имеет запас еды и воды при себе.

Дал команду на организацию стоянки, а сам вернулся к исполинскому дубу.

– Ник! – позвал приятеля. Когда тот прибежал, я спросил: – Тебе наши девчонки чего-нибудь вкусного в дорогу положили? Видел, как Валька большой узелок отдавала. Что в нём?

– Как обычно, сыр, окорок, лепёшка, луковица. И это, ну, горшочек мёда в сотах, Юлька передала.

– Поделись. – Жестом предложил ему сесть рядом. – Мёдом, говорю, поделись.

Плохо отбирать угощение у товарищей, но мне сладкого захотелось, а никто, зная моё к нему равнодушие, ни мёда, ни пирожных, ни пирожков с вареньем мне в сумку не положил.

Ну, Юлька, вернусь, получишь у меня на орехи. Хотя ладно, прощаю, откуда тебе было знать, что на меня вдруг накатит тяга к сладкому, как на солёное у беременных женщин? Ты же не провидица.

Бегавший к своей кобыле, вернее, к притороченной у седла сумке Николас вернулся с мёдом.

– Вот. – Покосившись чуть опасливо на разместившегося справа от меня милорда Монского, новик сел на прежнее место и протянул мне горшок. – Угощайтесь, ваше преподобие.

Я так и не научился с достаточной степенью точности определять время по солнцу, а носимо-возимые часы, подозреваю, наша обитель ещё не так скоро изобретёт. Зато другие легко обходятся без часовых механизмов.

– Нам уже пора, милорд, – подъехал ко мне делавший объезд выставленных постов Ригер. – Ромм наверняка на месте.

– Раз так, то по коням, – приказал вставая.

– Ваше преподобие, – услышал за спиной голос заботливого Ригера. – Вам туда не нужно ехать в первых рядах.