Вемовей стиснул в руках эфесы сабель и замер в ожидании нападения. Великан не заставил себя ждать и ринулся на него. Первая шипастая гиря пронеслась рядом с виском, чуть не оцарапав, от второй получилось отпрыгнуть.

Он с трудом изворачивался и терял позиции. Великан для своего роста неплохо уходил в защиту, и снова бил гирями. Вемовей понимал, что с каждой секундой теряет остатки силы. Потому решился на рискованный трюк. В удачный момент он сделал обманный маневр, и с разбегу бросился великану под ноги и проехался на спине меж его ног. Оказавшись позади, из последних сил всадил в поясницу противника одну саблю, второй полоснул по икроножному сухожилию. После чего сразу же схлопотал шипастой гирей в бедро. Благо, удар пришелся вскользь, иначе ему бы вырвало ногу из сустава.

Великан с ревом покатился по арене, а через некоторое время уже был вынесен с нее.

Толпа недовольно гудела. Многие поставили на громилу. И Вем приготовился, что его пустят на мясо, выставив против него очередного свежего бойца. Однако этого не случилось. Его заставили встать и похромать за пределы арены. Там стоял Анай.

– Это тебе урок за непослушание, Вемранив, – обидчиво высказал сын генерала. – Ты должен подчиняться, иначе умрешь. Отведите его к лекарю, а потом доставьте в мое крыло.

За пять лет, его наказывали таким образом сотни раз. Он выходил на арену, он дрался, он убивал и снова возвращался к неугомонному Анаю, который мечтал сделать из него послушного щенка касуми. Местного зверька, схожего на помесь собаки и кролика.

Полина читала изменения в эмоциях парня и одновременно старалась распутать маленький узелок на его эмокарте. Он как присосавшийся клещ не хотел поддаваться, и цеплялся за канву души всеми лапами. Полина сосредоточилась. Когда же узел распался, а его темная тонкая энергия перекачивалась в нее, невольно устало улыбнулась. Накопитель вновь полон, травит изнутри, вызывая легкую тошноту, но это пустяки. Она справилась со сложнейшим зажимом. Черный вихрь на эмокарте стал чуть меньше, или ей так только показалось.

Снова придется лететь сбрасывать негатив земле. И похоже, теперь это придется делать часто. Она так и будет потихоньку лечить душу пациента каждое занятие, это уже ясно. Вопреки здравому смыслу, ведь пациент может все же оказаться врагом государства. Глупая женская жалостливость, не иначе.

На карте снова нашла знакомый росток-влечение. Кажется, сегодня он больше, чем был прежде. А голубой росчерк на нем говорил о том, что парень его старается контролировать. "Ведро" презрения на месте, но уже не такое жирное. Она вернулась в обычное зрение и уперлась в прямой взгляд пациента.

– На сегодня достаточно для отчета. Я могу уйти?

– Если желаете.

Напоследок мазнув взглядом по ее губам, парень поднялся и вышел. А Полина устало усмехнулась. Неисправим. Ранев не умел чувствовать тихо. Даже сквозь стены, на расстоянии, она улавливала, как сорвалось с поводка его влечение. Странно, он единственный, кто не заваливал ее ворохом комплиментов при подобном потоке эмоций. Обычно мужчины более открыты и сразу пытаются произвести на нее впечатление. Однажды один пылкий ухажер застелил цветами и карточками со стихами всю их парадную. А ведь был красив как картинка, но, увы, поверхностен и недалек. Мама, помнится, тремя повозками перевезла букеты в семейную аптеку, чтобы там работницы из лепестков сделали ароматный бальзам для губ и жидкое мыло.

15. 14.Встреча в лазарете

Помощница лекаря отомкнула сырьевую. Вдоль стен на полках с вэйновским накладом, поддерживающим необходимую температуру и влажность, выстроились в пузырях микстуры, лежали стопками пилюли и коробочки разных форм. Приложив вэйключ к шкафу с опасными средствами, Раиса аккуратно выставила на полку баллон с заспиртованной гюрзой, рядом с пятью флаконами дурмана и пузырьком с мышьяком. И вздрогнула, когда услышала за спиной: