Одно дело – подготовить доклад, тут нельзя устраивать интриги, другое же показать императору, кто именно в курсе происходящего на Юге России.

Император позволил. И Воронцов начал…

– У меня есть бумаги, свидетельствующие о том, что в Екатеринославской губернии нынче готовы наборы провианта на более чем сто тысяч дневных норм на солдата и офицера. В Екатеринославе есть две новых больницы, которые в кратчайшее время могут стать военными госпиталями. Достроена больница в Александровске. Построена удобная дорога от Екатеринослава до Севастополя с временными деревянными мостами через Днепр, но с прочными сваями… – светлейший князь Михаил Семенович Воронцов блистал, даже боли в ногах казались несущественными. – Шесть тысяч бельгийских штуцеров…

– Как? – раздался крик, – Почему я не знаю о наличии такого оружия?

Это взбеленился граф Александр Иванович Чернышёв.

– Прошу простить меня, что сообщаю сие лишь сейчас. Но только перед заседанием пришли вести. Эта партия оружия была куплена с моей помощью человеком, которому я доверяю и который стал готовиться к войне раньше, чем она стала возможной, – усмехнулся Воронцов.

Светлейший князь не был бессребреником. Он собирался присвоить себе толику славы провидца, а тем самым отнять некоторое количество славы у Алексея Петровича Шабарина. Воронцов не участвовал в операции по закупке бельгийских штуцеров на деньги Шабарина. Он просто не мешал, что порой является лучшей помощью. Более того, Шабарин обращался к людям, так или иначе связанным с князем, в том числе и за границей. Так что Михаил Семенович решил, что имеет право говорить о своем участии.

– И кто же в нашем Отечестве новый Авель, что смог предсказывать войны? – усмехнулся государь [Авель – монах-предсказатель начала XIX века]. – И если это оружие каким-то нелепым и непонятным для меня образом оказалось в руках кого-то, то как нам его забрать? Просто отнять?

– Алексей Петрович Шабарин, вице-губернатор Екатеринославской губернии, не без моего участия смог выкупить у бельгийцев оружие еще до того, как поступил государственный русский заказ на штуцера в Бельгию. Еще нарезное оружие производится в Луганске, и частью его закупали частные лица. Нынче же Шабарин через Фонд Благочиния занимается выкупом оружия у ваших верноподданных, – сообщал Воронцов.

– Шабарин… – его императорское величество задумался. – Шабарин, вы сказали. Я уже слышал это имя… Не он ли цементные заводы поставил, используя и ваши деньги, светлейший князь? Тушеное мясо… Да, я вспомнил его. Деятельный юноша, выходит.

Император грозно, в своей манере, посмотрел на Чернышёва.

– Почему я так мало знаю о человеке, который столь печется о России? Когда пришло письмо от графа Бобринского, где он просил за Шабарина, вы же мне сказали, что вьюнош недостоин моего внимания! – Александр Иванович Чернышёв непроизвольно вжимал голову в плечи, забывая даже и о том, чтобы вид держать статный и лихой.

Мало кто мог бы выдержать взгляд государя.

– А еще это он пленил венгерского генерала и убил двух польских, – проявил свою осведомленность Александр Сергеевич Меншиков.

– Экий пострел! – усмехнулся Николай Павлович. – Вызовите ко мне его. Нужно же награждать таких сынов Отечества, ну и показывать всем подданным, что мое благоволение можно заслужить делами на пользу Отечеству. Так он сам отдаст нам ружья, чтобы быть обласканным. У нас же денег мало?

Министра финансов Российской империи Петра Федоровича Брока не было на этом совещании. Но все присутствующие, даже и далекие от вопросов государственных финансов, прекрасно понимали ситуацию. В армию, даже в преддверии войны, а в том, что она будет, нынче уже никто не сомневался, всё равно не приходит достаточное количество денег. Взяв внешний кредит, в том числе и у Англии, удалось временно стабилизировать процесс обесценивания рубля, но ситуация была плачевной. Так что даже закупка дополнительных шести-семи тысяч бельгийских винтовок – и то проблема, ибо армия все закрома уж выгребла для подготовки к войне.