– Пожалуй, что нет, – грубо отказал я.

– Я совсем не пришлась вам по вкусу? – голосом, полным обиды, спросила тогда Катарина.

– Я глубоко женатый человек, милое создание, – я развел руками в жесте сожаления.

Девушка наморщила носик, будто собиралась плакать. Любопытно… Если бы не разговоры о том, как я богат, то мог бы черт знает что подумать. Мало ли… Может, против меня работают шпионы? Подсылают красоток… А тот англичанин, между прочим, был приглашен на прием и даже представлен мне, как командор Ричард Крафт. Он пробовал завести со мной разговор, улыбался так, что я боялся, как бы рот не порвался у наглеца. Но я увильнул от такого общения – и вот тогда-то и предпринял попытку уединиться.

Неприятно, знаете ли, понимать, что присутствие англичан – это что-то немыслимое для меня, но более чем понятно и принято для всех других. Я бы лучше пообщался с вице-адмиралом Павлом Степановичем Нахимовым, которому даже был представлен. Однако легендарный, пусть пока только для меня, Нахимов оказался человеком не общительным, пребывающим в себе. Сложно представить его отдающим команды в бою – таким он казался философом и отшельником. А может быть, Павел Степанович тяготился приемом, или уже накапливал энергию перед скорой победой у Синопа.

Что бы ему подсказать? Наверное, это тот самый случай, когда что-то менять – только портить. Пусть Синоп обойдется без меня – почти. Ведь кроме строительных материалов я привез еще и некоторое количество бомб. Может так случиться, что какая-нибудь из бомб поспособствует еще более великой победе Нахимова. Дай то Бог!

– Что ж… – после долгой паузы, перепробовав на мне разные свои женские штучки, и с некоторым раздражением отбросив и состояние «сейчас заплачу», снова заговорила баронесса. – Мне придется просить помощи у кого-нибудь другого. Только беспокоюсь я лишь за вас. Что же подумают офицеры, когда узнают, что вы меня не проводили?

– Не играйте словами. Не заставляйте грубить в ваш адрес! – еще более жестко отреагировал я.

Девушка смазливая, не без этого. Но и я не парнишка с дымящимися от напряжения штанами. Любовь к Лизе – это ли меня сдерживало? Скорее, я испытывал уважение к своей супруге. Но никого лучше ее я и вправду пока не встретил, и не стремлюсь встречать. Чего размениваться на баронесс, когда дома ожидает царица?

– Вот и сидите тут, в одиночестве! – сказала, будто напугала меня, баронесса. – А! Вы очень хотите побыть один? Так дальше в саду есть беседка. Не бойтесь, я не приду туда к вам, но вид… На море!

– Благодарю вас, я, возможно, воспользуюсь вашим советом, – быстро солгал я.

Как же, не придёт – для того и советует, чтоб подкараулить и вцепиться тонкими пальчиками. А свет – дело тонкое.

На самом деле, я уже собирался вовсе уходить с приема, который превращался в множественные кружки по интересам, когда образовались более десяти компашек, нашедших свои темы для разговоров и тостов. Между прочим, пили французское. Быть в Крыму, когда уже здесь хватает Воронцовских виноградников, а при этом пить вино потенциального врага! Это же с англичанами у нас дружба, а с французами уже началось напряжение. Уже поднимается проблема, связанная с ключами от храмов на Святой Земле.

– Ваше высокопревосходительство, прошу простить меня, но намерен откланяться. Если вы не будете против, то я навещу вас завтра, после полудня, нужно подписать еще некоторые документы по приемке вами помощи, – сказал я военному губернатору Берху.

Нужно было попрощаться, а я ничего не хотел делать «по-английски», даже если это означало просто уйти. Мы, русские, не сбегаем, мы прощаемся и закрываем все вопросы еще перед тем, как отбыть.