Он взирал исподлобья, но руку не отпускал, а впечатал Галю в стену, нависнув над нею скалою.

Она смотрела снизу вверх. Лицо раскраснелось, глаза сверкали гневом.

— Нашёл с кем сравнить. — Она пыталась вывернуться, но силы неравные.

— Отпусти, я сказала! Мне не нужен никто кроме мужа!

Он ухмылялся, запустив наглый взгляд в вырез платья.

— Которого нет!

Сердце ухнуло вниз. Качан что-то знал? Какие перед кем у него обязательства? А если пообещал покойному перед смертью?

Губы дрожали. Глаза на мокром месте. Злючка моментально превратилась в загнанного в угол кролика.

— Что ты сказал?!

Ещё и в воинственного.

Он, отпустив руку, оттолкнулся ладонью, освобождая из плена. Шагнул назад, цедя с той же злостью:

— Ничего я не знаю про твоего мужика. Успокойся — добавив неизвестно к чему: — Я тоже не бедный. Незачем мотаться туда-сюда. Хочешь, открой кафе и работай в удовольствие.

— Не надо за меня решать!

Николай словно не видел злых глаз.

— Придётся! Пока не попала в настоящий бордель. По лезвию ножа ходите в этих поездках.

Он приобнял злючку за плечи и улыбнулся, на мгновение став прежним заботливым Качаном.

— Пошли, завтракать. Потом будем думать, как выбираться. Вдвоём было бы проще, но… — он нахмурил лоб, проворчав с досадой. — Баб бросить здесь не могу. Все мы русские. — А обернувшись на громкий смех за стеной, добавил: — Даже эту шалаву.

6. Глава 5

Завтракать в этот день не пришлось. Возле лифта Галю за руку поймала вьетнамка.

— Нужно поговорить, пока никого нет на этаже.

— Через полчаса нельзя? — Качан хотел есть.

— Без него! — горничная опустила глаза вниз. — Я очень рискую.

— Иди один, всё равно кусок в горло не лезет.

Она вернулась в номер, пропустив вперёд прошмыгнувшую в дверь вьетнамку.

— Что ты хотела мне рассказать?

Та теребила нервными пальцами передник, прислушиваясь к каждому звуку снаружи.

— Пришла отплатить добром. Вам надо бежать из отеля!

— Почему? – Хотелось узнать подтверждение собственным подозрениям.

— Это нехорошее место.

Галя мягко давила.

— Это я уже поняла. Конкретнее?

Саша обвела взглядом комнату, неразборчиво пробормотав под нос.

— Отель элитный бордель. Не лучшее место для туристок.

Галя с трудом разбирала слова, каждый раз уточняя. В животе образовывался холодный ком.

— Нам следует переехать?

В этот раз вьетнамка чуть не прокричала непонятливой русской.

— Бежать. Вас хотят продать. Ждут покупателя.

Галя отшатнулась. Реальность страшнее, чем думала. Теперь она растерянно бормотала, не веря в страшную правду.

— Как можно торговать людьми в двадцатом веке? – картинка, что их начнут уговаривать заняться проституцией, предлагая большие проценты, рассыпалась на кровавые фрагменты.

Саша продолжала забивать гвозди в картонный домик.

— Всё можно, если есть деньги. Затеряться в Турции очень просто. Туристы могут пропасть в горах, упасть в пропасть.

— Торгаши в горах? — не хотелось верить, что уготовлена участь рабыни. — Почему мы? Разве в Стамбуле не хватает танцовщиц?

— Я говорю что слышала. Вас продадут в маленький городок, где белые женщины очень дорого стоят. – Она бросила испуганный взгляд на окно, там громкий голос звал кого-то по имени. — Мне пора. Думайте сами!

Она, не слушая просьб, ринулась вон из номера.

Галя мерила шагами комнату. Голова разболелась с новой силой. Сердце стучало, отдавая шумом в виски. Собраться прямо сейчас, не сказав никому ни слова и попробовать незаметно смыться?

Знать бы куда. Хоть вой от безысходности. Что сделает первый встречный, заметив на дороге белую незнакомку?

Новость касалась группы. Решение искать ни одной ей. Качан сказал, что уходить нужно всем вместе.