Когда белобрысая девушка сняла ткань (натуральная блондинка! а волосы-то, наверное, мягкие-мягкие!), Барбарелла оказалась перед множеством незнакомцев. Они смотрели на неё с любопытством, ей было не привыкать, конечно, на вилле Пьетро на неё всё время смотрели толпы незнакомцев, но там она уже была, как дома, а здесь ей стало не по себе. Тем более, что коротко стриженая девица в брюках обозвала её Магнуса гадостью, а вторая, та самая блондинка, вообще сказала, что это могла быть чья-то шутка! А на самом деле там подушка или собачка! Господи, какие глупости!

Священник пригласил всех усаживаться, и рассказал её историю. На удивление – рассказал правильно, ни одного факта не переврал. Интересно, откуда он столько про неё знает? Неужели Роберто рассказывал? Ох, Роберто, почему же люди смертны?

А в конце рассказа священник сообщил, что далее нужно будет установить подлинность портрета. Глупые они, ну что тут устанавливать! Глаз у них нет, что ли? Смотрят - и не видят?

А тот мужчина, который сказал, что попробовал бы… Барбарелла проводила его взглядом. Воин, или атлет, или танцор, только вот что у него с лицом? Впрочем, если не приглядываться – красавчик.

Красавчик-то красавчик, но ей до того красавчика – как до царствия божия, никак не ближе. Где он – и где она?

Да-да, где она находится? Как далеко от виллы? Как бы изловчиться и что-нибудь об этом узнать? И у неё так мало времени!

10. 08. Чертовщина во сне и наяву

В среду утром Элоиза проснулась по будильнику, собралась и спустилась вниз к завтраку. Очень удачно, отец Варфоломей здесь, не нужно идти в приёмную Шарля.

- Доброе утро, господа, - кивнула она им обоим – за столом сидел ещё и Лодовико.

- И вам доброго утречка, - кивнул Варфоломей.

Официант принёс кофе и круассан.

- И это твой завтрак? – рассмеялся Лодовико.

- Пока да. Если не доживу до обеда – позвоню на кухню и попрошу меня спасти. Отец Варфоломей, мне всю ночь снилась ваша картина.

- Которая из моих картин?

- Которую вы вчера нам показывали и рассказывали её историю. Портрет венецианской девы и осьминога с виллы Донати.

- И что вы делали с этой картиной?

- Смотрела на неё со всех сторон. Разглядывала платье и причёску этой странной особы. И примеряла на себя что-то похожее, только без осьминога. Гуляла по набережным Венеции и думала об этом портрете.

- Тебя так зацепила история? – удивился Лодовико.

- Выходит, так, но вчера я почему-то никак не ощущала, что зацепила. Странно.

- Я бы предложил тебе ещё сходить и поспать, вдруг ещё что-то увидишь?

- Увы, только вечером. Но если мне что-то ещё о ней приснится – я расскажу.

- Доброе утро, донна Эла! – возле её стула возник Гвидо. – Представляете, а Ферро пошёл на поправку! Он полночи носился по комнате, и научился лазать по шторам, представьте, прямо на карниз забирается, и там ходит! А оттуда спрыгивает на шкаф и на мою кровать!

- Чему бы приличному научил животное, что ли, - проворчал отец Варфоломей. – Вот представь, когда он у тебя вырастет, станет большим и тяжелым, и будет по шторам лазать – что от тех штор останется?

- Да ладно, отче, не сердитесь, он же маленький! Шторы отремонтируем как-нибудь! Я и то не сержусь, а он мне до утра спать не давал. Под утро только и уснул у меня под боком, а тут уже мой будильник!

- И ты хочешь, чтобы я отправил тебя спать? – нахмурился Лодовико.

- Нет, дон Лодовико, что вы, я и не думал!  Я иду дежурить на пост, как положено!

И Гвидо словно ветром сдуло.

Оставшиеся переглянулись и рассмеялись.

- Я смотрю, у нас появляется прямо мода на котов, - сказала Элоиза.