Васильков не подал виду, что сильно удивлен тем, как жил его родной дядька. Ведь, по легенде, выходило, что Александр бывал тут и ранее, видел жуткий бардак, бегал за водкой для опохмелки, вдыхал отвратительную смесь из запахов мочи, табака, перегара, рвотных масс и еще бог знает чего.

Посему он поставил на пол чемодан, раскинул руки, широко улыбнулся и заявил:

– Ну, Тимофей Григорьевич, обнимемся, что ли?

Мужчины обнялись, похлопали друг друга по спине.

– Дома-то был? Видал, чего немец-то, гад ползучий, натворил? – спросил дядька и всхлипнул. – Суки поганые, ни дна им, ни покрышки!

– Прошелся с вокзала, поглядел, – глухо отозвался племянник. – Там стройка сейчас – ничего не узнать.

На месте дома, рухнувшего от взрыва бомбы, Васильков действительно побывал. За два дня до начала операции по внедрению в банду он наклеил усы, оделся в простенькую рубаху, надвинул на лоб фуражку и вместе со Старцевым отправился по нужному адресу. Развалины уничтоженного дома огораживал деревянный забор, за которым копались рабочие, разбивали кувалдами и ломами крупные обломки кирпичных стен. Васильков замедлил шаг и внимательно оглядел округу. Он старался запомнить расположение соседских дворов, высотность домов, деревья, лавочки и прочие детали.

– К соседям-то не завернул? – осведомился дядька Тимофей, отстранившись от племянника. – Ты же дружил с Валькой Климовым.

– Не стал тревожить. Зачем? У него своя дорога, у меня теперь своя.

– Оно и верно. Незачем. – Хозяин комнаты повернул гостя к свету. – А ты вроде как выше стал, плечистее и лицом просветлел, – подивился он. – Весь изменился. Повстречай я тебя на улице, ни в жизнь не узнал бы!

– Война, понимаешь ли, – заявил племянник и печально усмехнулся. – Она никого не молодит, Тимофей Григорьевич, а только старит, калечит да убивает.

– И то верно. А с рукой-то что?

– Осколками повредило под Данцигом. Пока плохо работает, но доктора пообещали, что восстановится. – Александр нагнулся, подхватил чемодан, поставил его на свободный угол стола и похлопал по шершавому боку. – Слушай, а ведь у меня тут пол-литра припасено для торжественной, так сказать, встречи. У тебя закусить не найдется?

Тимофей вмиг просиял.

– Пол-литра, говоришь?! Беленькой?

– А то какой же!

– Да, конечно, родненький! Это мы сейчас сообразим. Это я мигом! – Дядька метнулся к двери, да на полпути вдруг остановился, обернулся, поскреб через штанину ногу и пробурчал: – Саня, у меня двадцать пять рублей на кармане, а на них в коммерческом разве что черный хлеб продадут. Ты деньжатами не богат?

Племяш выудил из бездонного кармана галифе тугую пачку банкнот и тотчас приметил, как загорелись глаза Тимофея.

– Кое-что имеется, – сказал он, отсчитал несколько сотенных купюр и осведомился: – Тысячи хватит?

– А то!

– Держи.

Дядька схватил деньги, выскочил в коридорчик и застучал ботинками по ступеням.

До начала войны молодой специалист Васильков успел дважды побывать с геологической партией в поле – на Среднем Урале и в Северном Казахстане. 22 июня сорок первого он с коллегами призывного возраста пришел на сборный пункт районного военкомата и сразу же был отправлен на офицерские курсы. На фронт он попал чуть позже в звании младшего лейтенанта. Осенью с остатками своей части долго отступал, прорывался из окружения.

Александр влился в число кадровых командиров без особых проблем. Ему все удавалось делать в жизни легко, особенно если к тому подталкивали непростые обстоятельства. Учиться воевать парню помогали природный живой ум, деловая хватка, внимательность и, конечно же, знания, полученные в институте. Читать карты и ориентироваться на местности у него получалось не хуже многих опытных офицеров.