— Ты приходи, я тебя научу языкам, и уже через месяц твой кикбоксер на тебе женится.

Я ухожу на лестницу, спускаюсь на свой пролет, но вдруг вижу, как мама выходит из квартиры. Вся при параде, красивая даже. Я уже и забыла, что у нее есть такое платье.

Это событие заставляет меня на миг отвлечься от переживаний насчет мнения обо мне этого Матвея. Не то чтобы оно было мне важно, просто, я и сама не рада тому факту, что мать пытается меня продать подороже. И, наверное, не будь сестры и огромных счетов за ее лечение, я бы все-таки подняла бунт.

Но что делает сама мать? Почему спускается на каблуках по лестнице, почему не надела пальто? За спиной появляется Матвей и тихо усмехается.

— Давно не играл в шпионов. Делаем ставки, куда она, по-твоему, пойдет? — в этот момент подъезд оглушает трель звонка в его квартиру.

Я закрываю глаза. Дрожу всем телом. Прекрасно понимаю, о чем речь. И от этого так тошно!

— Переспишь с моей матерью?

— Когда себя так откровенно предлагают, разве я могу отказать? Тем более, бесплатно.

— И противно не будет?

— С чего бы? Твоя мать в самом соку, — хмыкает он, а потом наклоняется и оказывается возле моего лица. — Или ты о другом? Но ты же, вроде, не собираешься со мной трахаться? Или собираешься?

— Делай, что хочешь. Меня это не касается.

Выпрямляюсь я и хочу спуститься по лестнице, а Матвей вдруг меня на себя дергает.

— Ну, и чего ты обиделась? Не трону я твою маму. Мне слишком тебя трахнуть хочется, а к тебе же потом вообще не подойдешь, — он нагло хватает меня за зад и к своему паху жмет. А я так довольна его словами, что не сразу понимаю, что он творит, зачем к дверце лифта меня жмет. Кнопку нажимает. Мы почти заваливаемся внутрь, создавая чересчур много шума.

— Зачем?

— Там мама твоя поднималась, или ты хотела, чтобы она нас вместе увидела? — его рука уже под юбкой, а я, наконец, в себя прихожу. Хочу коленом ударить, но успевает отскочить. Смеется, кнопку лифта жмет. — Выйдешь на первом, потом поднимешься по лестнице. А я на свой поеду.

В такие моменты он кажется мне почти нормальным. Человеком, с которым можно общаться.

Но он не мой принц, а единственный шанс, чтобы вылечить сестру и вырваться из-под гнета матери — это выйти замуж. Миша не самый лучший кандидат, но я давно ему нравлюсь. Если есть шанс, что он на мне женится, разве имею я права его упускать?

Лифт тормозит на первом, но выходить не тороплюсь, держу дверь.

— Ты, и правда, можешь сделать так, чтобы Миша добровольно позвал меня замуж?

Глаза Матвея сужаются, а плечи напрягаются. Я не могу понять его реакцию на свои слова, но самой почему-то не по себе становится. Что-то не так сказала?

— Могу. Но тебе придется меня слушаться. Во всем.

— Если это поможет…

— Все настолько плохо? — кривит он губы, а я уже злюсь, что вообще заговорила с ним об этом.

— Забудь, я ничего не говорила.

— Ну, уж нет. Слово не воробей.

— Если ты будешь шутить над этим…

— Да не буду. Я даже уважаю, что ты не стала юлить, а честно призналась, что хочешь быть шлюхой.

Я вспыхиваю, отхожу назад.

— Женой!

— А есть разница? Замужество — та же проституция, просто в красивой обертке. Завтра позвоню, пока.

В его взгляде больше не осталось тепла и желания, которое было там совсем недавно, только арктический холод, от которого стало зябко. Я обняла себя за плечи, думая, думая, думая…

А правильно ли я поступила? А стоило ли ему говорить?

Но он правильно сказал. Слово не воробей. Обратной дороги нет.

И, как по заказу, пишет Миша.

«Лизунь, еще раз извини, завтра обязательно увидимся. Лады?»