Нет. Он был предан корпорации и работал не из страха, не за деньги, а, как ему думалось, – по призванию. Существовало четко определенное мировоззрение, система незыблемых, как казалось, ценностей, позволявших сохранять душевное равновесие, жить в мире с самим собой, верить, что поступаешь правильно…

Рощин медленно повернул голову (хотя мог бы и не делать этого), затем, когда сознание запечатлело сложную палитру распределения энергий, открыл глаза и тут же произнес требовательным, не терпящим возражений тоном:

– Карту местности, быстро!..

Лейтенант уже расправлял перед ним тонкий, но прочный лист пластбумаги.

Запрет на использование внешних электронных устройств продолжал действовать, и Вадим начал методично наносить на карту обнаруженные и частично распознанные им объекты.

– Проклятие… – выругался Херберт Мак-Миллан, заглянув через плечо командира. – Они что, успели создать планетарную оборону?!.

Звук человеческого голоса вторгся в сознание Вадима, возвращая ощущения реальности.

– Нет, – вместо лейтенанта ответил Рощин, продолжая наносить на карту все новые и новые условные обозначения опорных точек противника. – Они реактивировали системы Земного Альянса, оставшиеся тут еще с войны.

– Значит, эти уроды не зачистили планету, а переподчинили себе боевую технику? И что теперь? Серв-машины? Модули «Одиночка»?[19] Или что похуже?

– Техника давно пришла в негодность, – категорично ответил Вадим. – Сохранились лишь звенья глобальной кибернетической сети, в основном глубоко эшелонированные в глубь планетарной коры.

– Нереально, – скептически произнес Риган, с возрастающим недоверием глядя, как из-под руки Вадима начинают проступать контуры сложного, многократно дублированного кибернетического комплекса планетарной обороны, к которому были подключены вполне современные системы тяжелых вооружений.

– На взлом подобной системы нужны годы, а у них была пара месяцев от силы, – высказал свое мнение Зейдан Зарипов, штатный компьютерный техник диверсионной группы.

– Здесь работали кибрайкеры, – коротко ответил ему Вадим.

– Зейдан, не мешай.

Компьютерный техник хотел что-то возразить, но, пожав плечами (что прошло незамеченным из-за неадекватного устройства сервомоторов боевого скафандра), отошел в сторону, со злостью подумав, что он в данной ситуации явно начинает играть второстепенную роль.

Лейтенант терпеливо дождался, пока Рощин закончит, и лишь затем задал вопрос:

– Если систему взломали кибрайкеры, они и контролируют ее?

– Да, – подумав, согласился Вадим. – Времени на автоматизацию и смену программного обеспечения у них действительно не было. С системой должны работать те, кто ее взламывал.

– Ты сможешь вывести нас к центру управления?

– Это тут. – Рощин указал на неброский символ, окруженный куда более понятными и зловещими условными знаками. – Вчетвером не пробиться.

– Впятером, – поправил его Бугаев. – Исходя из полученных данных, наша задача стала, с одной стороны, проще, а с другой – намного сложнее. Мы должны нейтрализовать кибрайкеров. Иного выхода нет… Еще один вопрос, Рощин, – посмотрев на карту, добавил он. – Вот это, – лейтенант указал на одну из крупных пометок, состоящую из нескольких плотно сгруппированных символов. – Ты не ошибся?

– Нет. Это фрегат.

– Фрегаты не садятся на поверхность планет.

– Я знаю. Вот рядом обозначение четырех кораблей поддержки. Так называемые технические носители по классификации флота Земного Альянса. Они специально сконструированы для принудительной посадки на подготовленные планетарные космодромы крупных космических кораблей, вплоть до крейсеров. Обычная практика той эпохи, когда ремонт и техническое обслуживание проще было произвести на поверхности планеты, чем в открытом космосе.