Вихрь, неистовый, нескончаемый, заполняющий все пространство от подземных глубин до бездонной лазури небес…

Жизнь, чуждая и знакомая, понятная и непостижимая…

Нет. Нет времени…

Смена режима пассивного приема…

Мир поблек и вдруг вспыхнул снова, но теперь феерия красок стала беднее, из палитры цветов исчезли полутона, отфильтрованные разумом показания энергосканирования[18] предлагали иную картину распределения природных сил.

В синтезе бесстрастных датчиков с живым разумом способность ассоциативно мыслить в сочетании с невероятной скоростью и точностью проводимых аналогий превращала все доступное пространство до горизонта, и даже дальше, в контрастную палитру распределения энергий, где Вадим мог с уверенностью отличить нагретый солнцем гранит от теплого стеклобетона, он осязал потоки направленных либо, наоборот, расфокусированных излучений, – датчики имплантов улавливали энергетическую активность и передавали сигнал на зрительный нерв.

Глаза Вадима по-прежнему оставались закрытыми, он погружался в иной мир восприятия, его разум распознавал структуру силовых линий, различая их по цвету, интенсивности, очаговой либо глобальной конфигурации.

Специалисты, сформировавшие касту мнемоников, соединяли разум подопечных с избыточным количеством датчиков, они использовали потенциал человеческого разума, стараясь не ломать при этом природный механизм распознавания образов. Все гениальное просто: информация, поступающая непосредственно на зрительный нерв, машинально обрабатывалась рассудком, и мнемоник видел энергии, постепенно, в процессе обучения, начиная различать их.

Сейчас внутреннему взору Вадима, сознательно отсеявшего проявления живой природы, предстал новый слой реальности: он визуализировал геомагнитное поле планеты, наблюдая его искажения, мог с уверенностью судить о наличии залежей полезных ископаемых, об очаговых зонах залегания радиоактивных элементов, видел температурную карту местности, различая по оттенкам и интенсивности всевозможные породы, нагретые солнцем и, в свою очередь, излучающие тепло.

Прошло несколько секунд, и картина, формирующаяся в сознании Рощина, вновь изменилась.

Мысленное усилие задействовало новую группу датчиков, тонко настроенных на прием определенных, заранее известных проявлений энергетики, – мнемоник преодолел очередной слой виртуальности и теперь погружался в пучину образов, напрямую связанных с деятельностью человека, а если еще точнее, то истинными источниками энергетической активности, которую явно фиксировали импланты, являлись не сами люди, но созданные ими машины.

Яркие нити энергоцентралей. Опалесцирующие пятна автономных реакторов. Потоки сканирующего излучения, информационные каналы виртуальной сети, тепловые контуры потребляющих энергию механизмов, узлы кибернетических систем – все это воспринимал разум мнемоника.

Несмотря на успехи в области нанотехнологий, постоянно совершенствующиеся кибернетические комплексы не могли сравниться с мнемоником. Разум Вадима заменял сейчас тонны оборудования, которые пришлось бы доставить на поверхность Фрисайда, напитать энергией, распределить по огромным площадям, чтобы получить хотя бы подобие результата, отпечатавшегося в сознании Рощина в виде сложной, но понятной ему картины.

Он спокойно и методично работал, его память не сохранила страданий тех лет, когда в нем насильственно пробуждали уникальные способности, он не помнил шоков после имплантаций, как не знал истинной статистики смертности среди учащихся закрытых корпоративных школ.