— Вот видишь, он знает, а тебе почему-то не рассказал. Где он?

— Не знаю. За мной не прыгнул.

— А ведь мог… Странно, даже если у него нет Силы… как родственник мог и телепортировать… — невнятно забормотал Кощей.

— Что?

— Ничего-ничего. Меня настоятельно попросили тебя встретить и сопроводить в безопасное место.

— Кто попросил?

— Яга.

Дёма сощурилась.

— Эта та, которой я хуже?

— Фраза кривая, — ответил той же монетой Кощей.

— Смысл-то понятен, — Дёма насмешливо вскинула бровь.

— Так, всё, мозги мне не делай! Пошли.

— Я с вами никуда не пойду, дяденька, — Дёма скрестила руки на груди.

— Пойдёшь-пойдёшь, куда денешься? — пробормотал Кощей и громко свистнул.

Всё вдруг загрохотало, задрожало — Дёма едва подавила желание закрыть уши и присесть. Вон, Кощей не паникует, и она не будет.

— Что это? — спросила.

— Коробчонка моя едет, — хмыкнул Кощей, схватил Дёму за руку и притянул к себе. В следующее мгновение они… взлетели!

— Эй! — возмущённый выкрик. Испуганно орать Дёма не стала, хотя ой как хотелось. Ветер свистел в ушах, под ногами простирался заснеженный лес. — А чего это вы летаете?

— Ну, я же колдун.

Они замерли в воздухе, и Дёма с интересом осмотрелась. Со всех сторон, куда ни глянь, виднелся только лес — где-то погуще, где-то пореже. Он ежился пушистыми еловыми лапами, крючковатыми ветвями и походил на дыроватое покрывало.

— Прошу, — Кощей провёл в воздухе рукой, словно открывая невидимую дверь, и Дёма увидела проход в тёмный салон кареты или чего-то похожего.

— Ну вы меня это, подсадите, — попросила. — Я так-то летать не умею, а перешагивать… стрёмно.

— Да не упадёшь, не переживай, — Дёма не пошевелилась — посильнее вцепилась в кощеевы плечи. — Ну ладно, — и Кощей буквально толкнул Дёму в салон коробчонки.

— Эй! — возмутилась она, едва не упав. Она села и снова скрестила руки. — Можно было и поаккуратнее.

— Можно было, — пожал плечами Кощей и сел напротив.

— И куда мы едем?

— Домой. Ко мне.

— И что мне там делать?

— Жить, полагаю… Так, лучше ты поспи, — Кощей неожиданно провёл по лицу Дёмы пальцами, словно снимая вуаль, и она, без чувств, упала на сидение. — А то мозги мне выешь своими вопросами.

Кощей устроился поудобнее, коробчонка рванула вперёд. Бессознательная Дёма чуть не скатилась на пол, но Кощей придержал, рассматривая. Корни в ней, что ли, бусурманские? Раскосая, волосы — чёрный шёлк, а кожа гладкая, золотится в тенях. И на Горынычей похожа — та же угольная тьма в глазах и горская стать. Да и спесь… драконья.

Кощей по-отечески улыбнулся и наколдовал подушку Дёме под голову. Наконец и Горынычевы земли при хозяйке — скоро всё на лад пойдёт.

2. Сказ второй. Добро вспомянется, а лихо не забудется

Женщина рядом казалась очень старой. Я вертела головой, пытаясь её рассмотреть — седые редкие волосы, потускневшие глаза, дряблая морщинистая кожа.

Под тонким ситцевым покрывалом не вздымалась грудь. Я протянула руку, чтобы проверить пульс, но не смогла пошевелиться.

Снова закутана.

Снова в избе.

Заскрипели половицы.

Ко мне наклонились — тоже старуха. Помоложе той, что лежит, бездыханная.

Лицо знакомое.

Старуха взяла меня на руки, переложила в корзину. Теперь перед глазами — лишь дуга и сжимающая её морщинистая рука.

Дёрнулась, зажмурившись.

Запахло черносливом.

Я на скамейке рядом с печью. Мужчина — полностью седой, кудрявый, но глаза не постарели, а улыбка лучится щербинами.

— Маменька уже не встаёт, — он взял меня на руки, прижал к себе. Тёплый, пахнет выпечкой. Я не укутана — обнимаю его в ответ. Мой папа. Я знаю, что это — мой папа. — Моя крошечка.