Ну, что ж, рано или поздно подобное должно было случиться. Она уже достаточно взрослая, чтобы выживать самостоятельно, только вот за отца тревожно…

Мокрая после дождя одежда уже леденела, и недолго думая Дёма принялась переодеваться. От холода пальцы не слушались, кожа горела и щипала — сухая ткань показалась мягчайшим пухом.

— Хорошо-о.

Погода была ясной — луна и звёзды вовсю светили, только вот Дёма не узнала ни одного созвездия. Разве что полярная звезда на этом небе имелась, успокаивая. В её сторону Дёма и направилась. А что ещё остаётся? Заночевать не вариант — едва ли она найдёт сейчас хорошее место, да и спать совсем не хочется, лучше идти — так и теплее, и спокойнее. И подумать можно.

«Если долго-долго-долго, если долго по дорожке, если долго по тропинке, топать, ехать и бежа-ать…»

— Тш!

«Вот в моё время…»

Дёма снова тряхнула головой.

Придурочные.

Спустя час пути стало понятно — она не рядом с домом. То есть, теория о том, что Чусовая выкинула её на берег, развалилась в пух и прах — свою местность Дёма знала отлично, научили. А тут… Тут белки шепчутся.

Впрочем, на фоне прочих особенностей Дёминого восприятия «шепчущиеся» белки не казались ей чем-то из ряда вон. Хотя бы не в голове у неё шепчутся — и на том спасибо.

Светало. Дёма шла уже по меньшей мере часов семь и так и не встретила людей, только животных и те, к счастью, обходили её стороной.

Два батончика были съедены, воду она, на всякий случай, экономила. Конечно, снег кругом: пей — не хочу, — но кто его знает?..

— Может, поспать?.. — пробормотала.

В ветках что-то активно зашуршало. Дёма подняла голову — то тут, то там из еловых лап показывались рыжевато-серые головы белок. Они снова шушукались. Дёма прислушалась.

— Ну человечья же!

— Так и что! Помрёт же!

— Не помру я, — уверила Дёма.

— Да не ты! — головы снова показались. Спрятались.

— Вы человеков тут давно видели? Вот-вот, и я — нет. Не попросим — как есть помрёт.

— Да разве ж такие, как он, помирают?

— Все помирают!

— Ну не знаю…

— Надо!

Высунулась одна голова. Белка внимательно посмотрела на Дёму, Дёма — на белку.

— Что?

— Дело к тебе есть, двуногая.

— Излагай, — Дёма кивнула. Вероятно, она сошла с ума, поэтому не стоит сопротивляться. Галлюцинации — ладно. Не в первый раз. Ну а если не сошла с ума — там кто-то, кажется, умирает — помочь надо.

— Там колобок повесился, — выдала белка. Дёма нахмурилась. Ну да, всё по списку — белочка, колобок повесился, сейчас ещё какая дичь появится…

— А как повесился, шеи же нет? — всё же спросила Дёма.

— Да чёрт его знает. Пошли, а? Снимешь дурака? Весь лес задолбал уже, говорит, «депрессия» у него…

— Ну, пошли… — белки — а их было трое — спрыгнули с ёлки и помчались вперёд. Дёма — за ними. — Слушайте, а у вас тут все разговаривают?

— Кто — все?

— Животные.

— Тут — это где?

— А мы где?

— Мы в Тридевятом Царстве, на землях Горынычевых.

— А какие тут ещё земли есть?

— Ягиные и Кощеевы.

— Так и всё же — все разговаривают?

— Не-а — у Горынычей только мы, белки, и остались. По всему Тридевятому наша БСИ.

— БСИ?

— Беличья Сеть Информирования.

— То есть на других землях все звери говорят?

— Не все, но нет-нет, да попадаются.

— Ты чего такая разговорчивая, не выдохлась? — поинтересовалась другая белка, помельче. Третья так и молчала весь путь.

— Не выдохлась.

— Выносливая, чай тоже не помрёшь — в лесу-то.

— Не помру конечно.

Повисшего на дереве колобка Дёма увидела сразу — белкам и говорить не пришлось.

Главное-то — как умудрился? Круглый — ни рук, ни ног, ни носа как такового, лицо имеется, но всё как вылеплено, даже глаза — и те хлебные. Повесился на ленте — широкой, чтоб не выкатиться, рот открыл — не глубокий, видно, что не отверстие, а только прорисован слегка.