Идравии был предоставлен выбор – если королевская семья хочет сохранить свою жизнь, она складывает свои полномочия, а королевство добровольно присоединяется к Империи. Но власти Идравии решили заручиться поддержкой трех других стран и выступить против присоединения. Итогом стали пятимесячная военная кампания и присоединение к Империи не одного, а четырех королевств. А я… я обрел третьего шадарэ и призрачную надежду на встречу с авророй.

Вот только…

– Алекс, хватит смотреть на меня такими жалобными глазами. Я в полном порядке, и молоко вернется. Лекарь я или где? Главное, что по Славену лишь отголосками наша связь прошлась, ему только эмоции и достались. И то, судя по его словам, больше даже со стороны сестры. Он все понимает и реагирует так, словно уже взрослый. Ты же знаешь, сынок умен не по годам и иной раз мудрее нас всех вместе взятых. А вот твою позицию я не могу понять.

– Зарина ничего не помнит о себе и своей семье. Росла в приюте…

– Я знаю об этом, поэтому не вижу причин для того, чтобы не посвятить ее в историю собственного рода и событий, произошедших в Идравии. Ты только оттягиваешь неизбежное. Не твоя вина, что бывший наследный принц Идравии отдал приказ убить ее, а сам попытался убить Славена. Как и не твоя вина, что бывший король этой страны убил ее отца.

– Ты когда-то заявил, что если встретишь свою аврору, сразу, без колебаний, ее соблазнишь.

Айерс появился в моих покоях внезапно, я так задумался, что пропустил его приближение.

– И что мы в итоге видим? Ты ходишь вокруг да около. Более того – явно зачем-то распаляешь ненависть авроры к себе.

– Здесь не соблазнение, а честный диалог нужен, – вздохнула Инесс и обняла мужа. – Он вон уже через поцелуи добился прямо противоположного эффекта.

– Она не прошла бы инициацию, если бы не я. Наша с ней связь – она другая. Я ощущаю аврору иначе, чем вас. И… она должна была умереть. Я просто сместил фокус, заставил сконцентрироваться на себе, чтобы контролировать всплеск ее магии и начало инициации. Что же до моего молчания…

Я провел ладонью по своим волосам. Как им объяснить, что мне словно кто-то язык в узел завязывает даже при мысли, чтобы рассказать Зарине о том времени? О Славене… И вообще о драконьей крови… Не потому, что я не хочу. Во мне магия бунтует! Она сковывает тело, а сердце будто берет под прицел. Один неверный шаг – и то взорвется.

Такое чувство, что я не должен этого делать, что не пришло время. Что если не прислушаюсь, то быть беде.

– Скажи прямо, как чувствуешь. Ты от нас и так в академии заперся, даже по артефакту редко связываешься. Да и тогда больше со Славеном разговариваешь. Я только и сумел тебя после инцидента с инициацией авроры достать. Что с тобой происходит?

– Мне нельзя ничего говорить авроре сейчас. Ни о том, что случилось с ее семьей в прошлом, ни обо мне и вас. Считайте это внутренним голосом, но… Даже одна мысль об этом приносит мне боль.

Молчание, которое воцарилось в комнате, оглушало.

– Вот как… Айерс, напомни, сколько раз мы срывались в академию. Раз десять, наверное, да? Алекс вновь оказался умнее нас. Я ведь даже и не предположила, что это боги нас отводят.

– Ты о чем, Несса?

– Мы же видим твои мучения и метания, как и видим грусть нашего сына. Он, конечно, весь сейчас в младшем брате, но и по старшей сестре сильно скучает. Хочет ее увидеть, обнять. Вот только…

– Каждый раз в последний момент обязательно что-то отвлекало нас от поездки и знакомства с твоей любимой, – завершил речь Нессы брат. – Так получается, боги нам опять подсказывают?