- Не называй меня деткой! – сердито сказала она, схватив меня за край плаща. – Я гораздо старше тебя.

- Ах, да, насчет возраста мы уже говорили, - я помнил, что это ее больная тема. Интересно, почему. Надеюсь, выйдем отсюда живыми и тайны Ионэль раскроются. – Спрашивал насчет охоты на оборотня, - напомнил я, - это ваша первая с Бородой или имеете опыт?

- Тебе так интересно? С Якусом это третий оборотень, прежде был у меня опыт еще. И не один раз. И вообще, что за вопросы, волчонок? Ты сам, что ли слишком опытный, что смеешь учить меня куда и как стрелять? – лицо Ионы стало суровым, особенно в медном свете факела. И волосы ее сейчас казались красными.

- Не поверишь, но в некоторых вещах, я очень опытен. Может быть со временем ты это поймешь, - поднатужившись, я подвинул шкаф ближе к стене. В ней виднелась глубокая щель между камней, и я решил вставить в нее вилы, так что бы держак оказался между полок шкафа.

Появился Яркус, тянувший хлам, подходящий для нашей баррикады: поломанную лестницу, колесо телеги, доски.

- Кстати, а если этот кровожадный барон, не пожелает заходить сюда? Ведь он может просто пройти мимо, - предположил я.

- Не может, - отвергла эльфийка. – Он всегда ходит по этой тропе. Как подойдет достаточно близко, я выстрелю в него обычной стрелой. Это его раздразнит, и он сразу примчится, чтобы с нами пообщаться. Когда человек становится оборотнем, его ум слишком притупляется. Его затмит ярость.

Отчасти Ионэль была права. Но только отчасти: оборотни бывают очень разные. У иного ума побольше, чем у многих людей и животные инстинкты не так уж властны над ними. В прошлых жизнях я встречался с такими оборотнями, которые своими поступками ставили мне непростые головоломки.

Когда Яркус принес третью и последнюю часть хлама из сарая, мы укрепили ей баррикаду, оставив лишь небольшой проход, через который мог просунуться человек, но не оборотень. У меня оставалось опасение, что чудовище попросту перепрыгнет наше препятствие, но к баррикаде уже нечего было добавить кроме входной двери – Яркус уже занялся ей, одним решительным движением совал с единственной петли.

- Теперь слома, - сказал я, указывая на разбросанную внизу солому.

- Что «солома»? – не поняла эльфийка.

- Всю эту солому надо навалить на первых ступенях лестницы прямо перед баррикадой, - пояснил я. – Как только он ворвется сюда и попытается перелезть через препятствие, я подожгу ее. Вот тогда он начнет метаться у лестницы внизу. Ты будешь всаживать в него стрелы, я тоже поработаю магией.

- Вообще-то это умно, - согласился Яркус и начал сгребать солому.

- Или глупо, - лицо эльфийки выразило сомнение, глаза прищурились. – Не боитесь, что он сгорит в огне? Нам нужно его целое, невредимое сердце, а не жареная волчатина.

- Не сгорит. Он же не совсем идиот. Даже животное не будет стоять на месте, в то время как его сжигает огонь. Ваш виконт в волчьей шкуре будет метаться внизу, - распутав веревку, я подвязал ей верхнюю часть конструкции из досок и обломков изгороди.

- Тогда он может выбежать из мельницы, переждать пока огонь потухнет, - предположила Ионэль, стоя надо мной на несколько ступеней выше.

- Это не исключено, - согласился я. – Но согласись, такой вариант не хуже того, что без огня. Ведь иначе он может разобрать наше сооружение вмиг и добраться до нас.

- Ладно, - нехотя согласилась эльфийка, протиснулась в оставленную для прохода щель и начала собирать солому вместе с чернобородым.

- Так устроит? – Яркус бросил последнюю охапку соломы и мрачно глянул на меня.