Когда бородатый вернулся, то сообщил:

- Что-то жрать охота. Давайте, наверное, - поднявшись ко второму ярусу мельницы, он укрепил факел в щели стены и, усевшись на ступенях, развязал дорожный мешок.

Я тоже открыл свой. Выложил на кусок холста остаток черствого хлеба, лук и сыр. Иона присела рядом, сунула руку в дорожный мешок Яркуса и спросила:

- Вино будешь, волчонок?

После ее долгого молчания эти слова звучали как предложение к примирению. Хотя я на нее совсем не сердился, и у нее как бы не должно быть причин злиться на меня. Если эльфийка считала, что я выставил ее дурой фокусом с серебряной монеткой, то это ее проблемы. Тем более вышло так не намерено. Забыл я эту хитрость. Ведь было со мной в прошлых жизнях так много всего, что в ворохе тех событий, того длинного опыта бывает не так легко найти то, что нужно в данный момент.

- Буду, если ты так добра, - отозвался я.

Она открыла бутылку из-под эля, заткнутую отчасти раскрошившейся пробкой, сделала несколько глотков сама и протянула мне.

Я отпил. Вино было поприятнее того, что я пил вчера в «Пасти Дракона», послаще что ли.

- После твоих губ просто божественно, - сказал я и глотнул из бутылки еще.

- Не напивайся, волчонок. Ты нам нужен трезвый, - усмехнулась она, переглянувшись с чернобородым.

Я взял небольшой кусок колбасы, поломанной Яркусом, ломоть хлеба и принялся поедать это неторопливо, с огромным удовольствием. Так часто бывает, что простая еда кажется вкуснее самых изысканных блюд. Мысли об оборотне, конечно, беспокоили. Беспокоила неизвестность, понимание, что возможно, кто-то из нас не доживет до утра. И еще мысли: а стоит ли оно того? Разве самые огромные деньги равны человеческой жизни? И почему такие, как Ионэль, Яркус, многие-многие другие ради заработка идут на смертельный риск? Наверное, дело не в заработке. Ведь когда я с Ларгафом, Авором, Берном шел грабить пещеру Архонтзала, нас мало интересовали деньги, как таковые - каждый из нас не был человеком бедным, чтобы рисковать жизнью ради наживы. Однако нас интересовала добыча – этакая награда за риск, огромные усилия, смекалку и мастерство. Нас влекло само приключение и вкус жизни, сопутствующий ему. Вот и Иона с чернобородым ищут здесь не столько заработок, сколько вкус жизни. И я во многом похож на них - я тоже ищу вкус жизни, только он у меня свой. Именно в этом вкусе для меня смысл каждого нового перерождения.

Через некоторое время после ужина Яркус вышел из мельницы. Не возвращался он довольно долго. В конце концов, я тоже вышел за ним. Застал его стоявшим у пролома в изгороди и смотревшим в небо на Андру и Мельду. Обе луны сблизились и входили в ту часть неба, которую астрологи называют «Пояс Велиссы».

(*Велисса – богиня Ночи и колдовства, прежняя жена главного арленсийского бога - Волгарта)

- Будем считать, что пора, - сказал чернобородый. – Тушите факела. Я полез на сарай.

Вернувшись в мельницу, я протиснулся между стеной и баррикадой на лестницу. Еще раз, переходя с места на место, мысленно проиграл последовательность своих действий, когда клыкастый барон ворвется сюда. Затем потушил оба факела. Чтобы зажечь их, мне не нужно огниво – самой малой капли магии, вложенной в «Пламя Пасвилла» будет достаточно, чтобы факел вспыхнул. И солому поджечь не проблема. А ведь вчера, сидя за столиком в таверне, я даже не мог разжечь свечу.

Когда факела потухли, все погрузилось темноту. Лишь вверху в окно, воле которого стояла Иона, светила Мельда – большая, почти круглая, желтая. Пока мои глаза привыкали к темноте, я подумал, что следует активировать один из шаблонов ночного зрения, но, разумеется, не в ближайшие дни. Эта магия не входит в число первоочередных.