– Не очень люблю цикорий, – признался Аркан, успокаиваясь.

– Знаешь, что я слыхал про Юг? – Гном скинул с плеча поклажу в кузов, а потом стал обкладывать мешками сундук с золотом. – Что там убивают друг друга из-за напитков.

– Так это когда было! – отмахнулся Рем. – Сто лет наза… Погоди-ка! Сто лет? Что – снова начали?

– Ай-ой! – откликнулся Ёррин. – Мне родственник один рассказывал: мол, сидят благородные джентльмены-орра в пабе, одни заказывают ча, другие – ко… Смотрят друг на друга – а потом ка-а-ак начнут костерить друг друга распоследними словами! Ну и за шпаги хватаются, и начинают пырять друг друга почём зря. Там целая философия под это подведена, но, знаешь, я предпочитаю эль и что-нибудь покрепче, а уж бить друг друга потому, что в чашках разное налито – это и вовсе… – Гном повертел пальцем у виска, скосил глаза к переносице и присвистнул, явно намекая на пациентов Дуал-Кульба.

– Безумие… – кивнул Буревестник. – То есть перейти на цикорий, пока мы на Юге – не такая уж и дурацкая идея, если мы решим не выбирать ничью сторону. Или на ромашку.

– Не надо ромашку! – Голос Сверкера стал жалобным.

Он ведь выпил не менее ведра ромашкового настоя, когда лечился от последствий употребления кротовухи, и теперь слышать ни о первом, ни о второй не мог и не хотел.

– А вот и Габи с этим пожилым маэстру в нашу сторону идёт… – насторожился Рем и надвинул капюшон до самого носа. – Давай встречай их, а я сделаю вид, что сильно занят. Это отец Фиданцы, чтоб меня! Я и понятия не имел, что у них земли под Турнепсом! И вообще – с чего бы им растить цикорий, если живут здесь? Растили бы турнепс. Или городок назвали бы по-другому!

Усадьба старого Фиданцы представляла собой классическое жильё небогатого баннерета: укреплённый двухэтажный особняк и огороженный двор с хозяйственными постройками. В зависимости от наличествующих строительных материалов для возведения такой эрзац-крепости могли использоваться брёвна, покрытые специальным огнеупорным составом, или кирпичи, или тёсаный камень. В любом случае баннереты всегда строили настоящие крепости, способные не только пережить внезапный штурм, но и продержаться в осаде несколько дней – до подхода подкрепления от соседей.

На юге герцогства имелись месторождения отличной глины, и потому, завидев кирпичные стены, Рем не удивился: печи для обжига тут работали чуть ли не в каждой деревне! Старик в шапели и кожаном доспехе взмахнул флажком на пике (ведь он был баннерет, баннеретам положено иметь знамя!), и тяжёлые, почерневшие от времени и непогоды ворота стали отворяться. Те, кто был внутри, узнали хозяина и подчинились!

– Добро пожаловать! Заезжайте! – закричал старик и снова замахал флагом, приглашая путников за собой.

– Нет, нет, маэстру Фиданца, просто прикажите вашим людям погрузить цикорий, и мы поедем дальше, – звонким голосом откликнулась Габи. А потом негромко пояснила своим спутникам: – Если мы сядем за стол – пиши пропало!

В её словах был смысл: о хлебосольстве баннеретов ходили легенды, они готовы были последнюю курицу зарезать и остаться без запасов на зиму, только бы произвести впечатление на гостя. Обычная ортодоксальная практичность тут давала сбой: репутация сама себя не заработает! И вряд ли Рему удалось бы проводить всё время, не снимая капюшона: это сочли бы как минимум невежливым и потребовали бы объясниться. Здесь не оптиматский Запад, где любую дурь можно объяснить рыцарским обетом.

А путешествие герцога, даже инкогнито – дело политическое. Да и наследил Аркан по миру, недаром его прозвали Буревестником! Могли бы начать строить предположения и плести интриги… И именно этого хотелось избежать.