– Черт подери! – в сердцах выругался я.

Шок проходил, сменяясь болью. Сильнее всего болела рука. Защитное заклятие, наложенное мною на плащ, удержало пули, но это не мешало мне чувствовать себя так, будто мне врезали бейсбольной битой чуть ниже локтя. Я едва мог пошевелить пальцами левой руки. Два других попадания тоже добавляли боли, и я поспешно ощупал плащ, проверяя, не пробили ли его пули.

Пуля застряла в левом рукаве кожаного плаща. Не пробила его, просто застряла в складке и расплющилась. Я вынул из кармана носовой платок, завернул в него пулю и опустил обратно в карман, ухитрившись проделать это незаметно на глазах у десятка человек; правда, смотрели они на меня при этом как на психа.

С улицы донеслось сиплое бибиканье. Из-за угла медленно выехал «Голубой жучок» и остановился перед входом в здание. Сидевшая за рулем Молли отчаянно махала мне рукой.

Я поспешно спустился с крыльца и сел в машину, прежде чем ее вызывающая расцветка успела привлечь внимание кого-либо из особо чувствительных федеральных служащих. Молли тронулась с места, я пристегнул ремень и тут же получил слюнявый поцелуй от Мыша, который сидел на заднем сиденье, оживленно стуча по нему хвостом.

– Ик! – сообщил я ему. – Я целовался с собакой! Немедленно дайте мне жидкости для полоскания рта! И какого-нибудь антисептика!

Мыш вильнул хвостом еще радостнее и облобызал меня снова, после чего успокоился и лег.

Я откинулся на спинку и закрыл глаза.

Прошло никак не меньше двух минут, прежде чем Молли подала голос.

– Всегда пожалуйста, – немного обиженно произнесла она. – Все в порядке, Гарри. Помогу всем, что в моих силах.

– Извини, падаван, – спохватился я. – День очень хлопотный выдался.

– Я вернулась из церкви и увидела, что у вас дома полно копов и типов в штатском. Дверь выломана, и вся квартира выглядит так, словно ее обыскали. – Она поежилась и крепче сжала руль. – Господи, я уже решила, что вас убили или вы попали в беду.

– Ты угадала процентов на девяносто, – сказал я. – Кто-то сообщил федералам, что это я взорвал дом. Они хотели со мной побеседовать.

Молли вытаращила глаза:

– А что с мечами? Надо сказать папе или…

– Успокойся, – буркнул я. – Я их спрятал. Мечи в безопасном месте.

Молли облегченно перевела дух и чуть расслабилась.

– Вид у вас ужасный, – заметила она, помолчав. – Вас что, избили или что-то в этом роде?

Я покосился налево, потом направо.

– Гигантская тысяченожка.

– О! – кивнула Молли, словно это все объясняло. – Чего это вы все высматриваете?

Я вглядывался в поток машин в поисках темного седана. Таковых уже отыскалось штук тридцать, – в конце концов, я профессиональный детектив и все такое.

– Ищу типа, который только что в меня стрелял.

Я достал пулю, маленький кусок свинца в медной оболочке, диаметром не больше моего мизинца и чуть меньше дюйма длиной.

– Что это? – Молли скосила глаза на пулю.

– «Ремингтон» двести двадцать третьего калибра, – ответил я. – Предположительно. Так мне кажется.

– Что это значит?

– Что это может быть почти кто угодно. Этот патрон используется почти во всех натовских штурмовых винтовках. Да и во многих охотничьих. – Тут меня осенило, и я хмуро покосился на нее. – Эй! Откуда ты узнала, где меня искать?

– Я позволила Мышу вести машину.

Хлоп-хлоп-хлоп хвостом.

Я чертовски устал. У моего мозга ушла целая секунда на то, чтобы распознать в ее голосе шутливые нотки.

– Когда этим занимается кто угодно, Молли, это уже не смешно. Я не готов сейчас к твоей чертовой хитрозадости.

Она отозвалась ухмылкой до ушей – что ж, очко в ее пользу.