— Любишь парки?

— Там мороженое. И аттракционы. Мама нас туда водила раньше. Но теперь не успевает из-за работы. А еще она говорит, что билеты на аттракционы подорожали. И стоят дорого. Поэтому ходить так часто нельзя.

— Хочешь, мы как-то сходим в парк?

— Да, — вырвалось у Насти. — Хочу. Я хочу, чтобы мы вместе туда пошли, как на рисунке.

— Ты нарисовала нас очень красиво… Правда. Я такой большой, у меня толстые руки и ноги. — Настя смеялась с красным носом. Это уже был прогресс. — А мама наоборот такая красивая — у нее тут синее платье. Я такого еще не видел даже.

— Я люблю это платье. Я его надевала однажды. И мама обещала, что отдаст мне его, когда я вырасту.

— Круто… — выдохнул я и облокотился о стену. — И все равно я не могу понять одного.

— Чего?

— Я не могу понять, почему тут нет твоего брата? Где он?

— Его тут нет, потому что он вредный. Я не хочу с ним идти в парк. Он все испортит.

— Вы с ним часто ссоритесь?

— Он вредный. И ведет себя, как какашка.

— Ха-ха-ха, — посмеивался я.

Дети. Как же это забавно.

— Я не хочу с ним жить, он меня бесит.

— Чем же он тебя бесит?

— Он обзывается, щипается, толкается. Дерется и плюется, — перечисляла Настя. — И вообще ведет себя, как дурачок.

— Знаешь, малышка, — решил я рассказать немного о себе. — В детстве я тоже дрался с сестрой. Только это она была вредной, а не я. Но я все равно ее терпел.

— Почему?

— Потому что я был старше нее на семь лет и должен был присматривать за ней.

Настя задумалась и представила эту картину.

— Ты менял ей подгузники?

— А как же. Бывало всякое… Однажды она на меня даже пописала.

Настя усмехнулась, но решила уточнить:

— На колени?

Я мотнул головой и сказал ужасные вещи:

— Нет. На шею. Я нес ее на плечах.

Настена залилась громким хохотом. Как же приятно было видеть ее в хорошем настроении. Опять с улыбкой на лице. Не хотелось, чтобы она плакала и расстраивалась. Пускай смеется. Даже надо мной. Мне не жалко.

— Хорошо, что не покакала! — выдала Настя.

И я тоже посмеялся над собой.

— Это точно… Мир?

Я протянул ей мизинец, чтобы загладить наш конфликт.

И Настя ответила тем же:

— Мир.

Мы пожали друг другу мизинцы. Это означало, что дружеские отношения восстановлены. Значит, день будет хорошим. Я рад, что все так хорошо закончилось. А земельный акт — туда ему и дорога — в мусор.

— Самое интересное, что в детстве мы очень часто дрались с сестрой. Ругались. Обзывали друг друга всякими гадкими словами… Но когда мы выросли, то стали настоящими друзьями.

— А где она сейчас? Она живет с тобой?

— Нет, — ответил я. — Когда люди вырастают, их братья и сестры уезжают. Живут потом отдельно.

— А я тоже буду жить отдельно от Захара, когда вырасту? Пускай Захар уедет, а я буду с мамой жить. Я не хочу жить отдельно от мамы.

— Ты любишь свою маму? — задал я дурацкий вопрос. Но почему-то так хотелось услышать обычные слова.

— Да.

— Это хорошо. Я тоже свою маму сильно любил. Очень и очень.

— А кого ты еще любил? Сестру?

— Да, — кивнул я без колебаний. — Сестру тоже очень любил. Вернее, тогда мне казалось, что я ее ненавижу. — Настя снова звонко смеялась. А я продолжал говорить. — Я хотел, чтобы она утонула в речке. Или потерялась. Чтобы ее украли цыгане… В общем, думал всякие глупости, когда был ребенком. Но когда вырос, то понял, как сильно я ее люблю. Потому что мы семья.

Мы замолчали на какое-то время. Так и не вставали с пола. И сидели в тихом углу комнаты, словно только здесь мы могли поделиться сокровенным. И никто нас не подслушает.

— А кого ты еще любил, кроме мамы и сестры?