— А-а-а-а… — разревелась Настя и убежала в свою комнату.

Она хлопнула дверью. И я понял, что опоздал — уже слишком поздно, чтобы открутить назад педали. Так нельзя поступать. Нужно разрулить.

— Все, не стоит так расстраиваться. — Я подошел и обнял Дину. Прижал к себе. И начал гладить ее по спине, чтобы успокоилась. — Чш… Все нормально. Оно того не стоит.

— Извини. Мне правда очень жаль. Это ведь важные бумаги.

— Ничего. Я сделаю новые. Это просто бумага. Не более того.

— Но ведь ты расстроился…

— Я просто психанул, — признался я в обычной слабости. — Мне тоже не стоило так реагировать. Так что это ты меня извини. Я сам допустил такую ситуацию. Просто не привык, что кто-то может взять документ и разрисовать его фломастерами.

— Прости, — извинялась Дина и заглядывала мне в глаза. — Если бы я знала, что так выйдет, я бы все твои документы еще ранним утром собрала в портфель. Если бы ты мне сказал, что там что-то важное, я бы обязательно все собрала…

— Я и сам мог их собрать. Успокойся. Не надо нервничать. Все окей. Я не злюсь на Настю. Она просто ребенок. Мне самому надо было думать о последствиях.

Дина взяла себя в руки и кивнула:

— Да. Хорошо. Извини, что кричала на нее при тебе. Но я сама была в шоке, что так вышло.

— Я могу с ней пообщаться?

Дина была удивлена. На какое-то мгновение задумалась, разрешать мне входить в детскую или нет. Но затем разрешила.

— Да, конечно. Если для тебя это важно. Конечно, ты можешь с ней поговорить. Но я не уверена, что Настя пойдет на контакт. С ней сложно в этом плане. Она замыкается и может не разговаривать пару дней. Пока придет в себя.

— Ничего. Я попробую… — Войдя в комнату, я увидел Настю на полу. Она забилась в угол, под письменным столом. И сидела молча в "домике". Чтобы ее никто не трогал. Я присел возле стола и заметил, как она подтянула ноги, чтобы быть подальше от меня. Даже лицо отвернула к стене. Видеть в таком состоянии Настену мне еще не приходилось. Я раньше думал, что это только с Захаром бывают проблемы. Но эта светлая девчушка казалась мне сплошным кусочком лета. Радости, вечного смеха. Но теперь она застыла, словно камень. И я понимал, что стал тому причиной. — Эй, Настя… Вылезай из-под стола. Там мама приготовила оладьи. Хочешь, пойдем и позавтракаем вместе? — Но она не отвечала. Сидела в тесном месте, упираясь макушкой в столешницу. Обняла коленки и нервно посапывает, не произнося ни слова. — Ладно… — выдохнул я. — Видимо, ты не хочешь со мной говорить. Я понимаю. — Развернув злосчастный акт, я увидел, что на нем было нарисовано. Помимо чертежей, там были человечки. Трое. Две высокие фигуры. А между ними, держась за руки взрослых — был ребенок. Я понял не сразу, но спустя какое-то время вдруг дошло: она нарисовала нас. Меня, Дину и себя посередине. Вот же черт… Это было безумно мило. И так неожиданно. Я не знал, что с этим делать. — Можно, я спрошу, кто изображен на этом рисунке? — Настя молчала и боялась что-то говорить. Но я пытался убедить малышку, что не буду ругаться. Больше никогда так не сделаю, как сегодня. — Обещаю не ругать. Честное слово. Мне правда интересно, кто это на твоем рисунке.

Настя вытерла слезки и придвинулась поближе. Высунула носик из спасительной норки. И принялась показывать пальчиком.

— Это мама. Это я. А это ты.

Что ж. Я не ошибся. Это мы. В виде дружной семьи.

— Ты нарисовала нас вместе?

— Да.

— Мы тут держимся за руки. Выглядим счастливыми… Улыбаемся. Правда?

— Угу, — кивала Настя. Но все еще боялась вылезать из-под стола. — Мы гуляем в парке.