Мой пациент подавился и округлил глаза, выплюнул изо рта всё пойло разом и пронзительно взвыл. Он бы ещё и фляжку с ромом уронил, но ту вынул у него из руки тайнознатец.
– Не дёргайся! – потребовал Червень и провёл ладонью над не столь уж и обильно кровоточившим порезом. Затворил рану и только лишь этим не ограничился, замотал набухший рубец смоченной в роме тряпицей.
Мне же было не до того: порча окутала остриё ампутационного ножа едва различимым алым облачком, она будто бы даже пыталась впитаться в клинок, вот и пришлось втолкнуть в скальпель аргумент.
Мигнуло пурпурное пламя, порча затрепетала и развеялась, а у меня закружилась голова. Мотнул ею, переборол дурноту.
– Лихо! – присвистнул Седмень. – У Гудимира куда как более обстоятельный подход. Он и пациентов обычно не режет, и порчу в специальный артефакт запирает.
– Полевая хирургия – она такая, – усмехнулся рыжеусый тайнознатец и обратился ко мне: – Ты ведь у Первоцвета стажировался? Бывал я в вашей больнице – туда столько народу с порчей везут, что рассусоливать некогда. Что в бою, что там – иначе никак.
– Он всё вычистил? – уточнил урядник.
Червень кивнул.
– Похоже на то.
Тут-то и отмер скрипевший до того зубами пластун.
– Больно, блин!
– Зато бесплатно! – рыкнул на него урядник. – В следующий раз думать будешь, прежде чем что ни попадя своими грабками хватать!
Пластун втянул голову в плечи, осторожно сжал и разжал кулак и хмыкнул.
– Да и нормально вроде…
Седмень зло цыкнул, развернулся и дал отмашку:
– Жги!
В стащенный к алтарю хлам полетели факелы, ещё несколько забросили на крыши хижин.
Всё! Дело сделано!
12-5
До лагеря я еле дополз. Если по пути в поселение антиподов пластунам из-за темени волей-неволей приходилось сдерживать шаг, то прочь от подожжённой с разных концов деревеньки мы припустили в таком темпе, что запыхался я уже самое большее через версту. Другим новичкам было едва ли проще моего, но легче от осознания этого не становилось ни на грош. Кираса натёрла плечи, промокшие сапоги намозолили ступни, доковылял до барака и сразу завалился на вытащенный сохнуть тюфяк. Ещё бы и обедать не пошёл, но соблазнился запахом травяного отвара.
Пластунам – нормально. Не сказать, будто они были бодры и свежи, но и с ног никто не валился. Сразу отвели куда-то пленных и сели чистить оружие. Ещё и всех новобранцев обязали карабины в порядок привести; стреляли из них или нет – не важно.
Унитарным патронам влага повредить не могла, а вот касательно моего капсюльного револьвера Хомут прямо сказал:
– Перезаряди!
Извлекать пули из камор было той ещё морокой, так что я полежал-полежал, да и поплёлся на площадку для отработки арканов, благо вторую половину дня тайнознатцам отвели на самоподготовку. Пришёл я туда из нашей пятёрки последним, Огнич сразу отвлёкся от своих упражнений и спросил:
– По трофеям слышно чего?
– Да какие тебе ещё трофеи? – рассмеялся Сквозняк. – Мы ж на подхвате пока!
– Мне боевой выход запишут, – сказал я и сосредоточился на сотворении огненного шара. – И целковый за снятие порчи сверху накинут.
Метнул взрывной аркан в валуны, а когда полыхнуло оранжевое пламя, удовлетворённо кивнул. Времени на сотворение боевых чар ушло чуть меньше, громыхнул взрыв чуть сильнее. Хорошо.
– А нам фигу с маслом! – вздохнул один из деревенских.
– Да прям – с маслом? – фыркнул его приятель. – Дулю к носу!
– А чего вы хотели? – развёл руками ученик школы Карающего смерча. – Сказано же было: пока в бою себя не проявим и нашивок не получим, доли в трофеях не видать как собственных ушей!