– Многовато убитых, – отметил Огнич.

– А духов-охранителей ни одного! – добавил Сквозняк.

Сколько я ни вертел головой и ни прислушивался к своим ощущениям, так и не уловил намёка на знакомую стылость. Пахло кровью, смердело смертью.

Я поморщился и кивнул.

– Странно, да.

– Неоткуда тут духам взяться, – снизошёл до пояснений урядник. – Тотемные столбы видите? Вот и я не вижу. А сами по себе жертвоприношения совсем для другого служат.

Но для чего именно, он объяснить не удосужился. Просто не до того стало, поскольку прибежал один из пластунов с замотанной окровавленной тряпицей рукой.

– Я там резную штуку… А она магией… Жжётся!

– Где?! – потребовал объяснений урядник, проследил за жестом подчинённого и даже замахнулся, но оплеуху ему всё же не отвесил. – Сказано же было: в хижину жреца не соваться! Черти! – Он оглянулся на меня. – Боярин, глянь – это не порча, часом?

– А чего там смотреть? – хмыкнул я. – И так вижу, что порча.

– Сам снимешь или до лагеря дотянет?

Я подошёл, сжал пальцами распухшее запястье, уловил багряные тона отклика и потребовал:

– Тряпку убери!

Пластун нехотя повиновался, и стало видно, что открытых ран нет, а кровь сочится из-под ногтей. В остальном же, помимо отёка, никаких внешних проявлений зловредных чар заметить не удалось.

– Пока между третьей и второй степенью сложности, но когда в лагерь вернёмся, уже точно вторая будет.

– Так вылечи его! – потребовал урядник и отправил в хижину жреца сразу обоих бывалых тайнознатцев – молчаливого и вечно хмурого бородача и худого как щепка дылду с рыжими усами.

Второй почти сразу вернулся и кинул на землю вырезанный из крупного куска хрусталя демонический череп, так и сочившийся энергией багряного аспекта.

– Вот ты! – зло глянул урядник на опростоволосившегося пластуна и поторопил меня: – Боярин, не спи!

И вновь позабыл о нас, погнал свободных подчинённых стаскивать к алтарю всяческий горючий хлам. Я вздохнул, достал из ранца обрывок пеньковой верёвки, после чего велел пластуну вытянуть руку и взялся перетягивать его бицепс. Попутно сказал:

– Кулаком работай!

– Это как? – озадачился белобрысый молодчик.

Рыжеусый тайнознатец немедленно отвлёкся от своей находки и с улыбкой изобразил похабный жест, я поспешил предупредить свару:

– Просто сжимай и разжимай кулак.

Пластун попробовал и пожаловался:

– Больно! Может, до лагеря потерпеть?

– И не думай даже! – рыкнул издали урядник. – Отсохнут пальцы – на что ты нам такой нужен будешь? Уд теребить, допустим, и левой сможешь, а стрелять как? Да и поглядим, на что молодой способен! Червень, проконтролируй!

– Но… – заикнулся было пластун, только его и слушать не стали.

– Сам виноват!

Поражённая порчей кисть ещё самую малость припухла, я спросил:

– Есть ром и чистая тряпица?

У прозывавшегося Червенем рыжеусого тайнознатца отыскалось и то, и другое. Я смочил ткань крепчайшим пойлом и потребовал:

– Кулак сожми! – Тщательно протёр запястье пациента, заодно обнаружил, что порча уже добралась от капилляров к жиле. Меня это не порадовало, но особо и не встревожило. Обычное дело.

– На, хлебни для начала! – сунул я пластуну пузатую фляжку. – И кулак расслабь.

Молодчик озадаченно оглянулся на урядника, морщинистая физиономия дядьки скривилась так, что дальше некуда, но он всё же разрешил:

– Пей!

Пластун приложился к горлышку, тут я и чиркнул его по запястью остриём ампутационного ножа и одновременно потянул через него в себя энергию, да так ловко, что подцепил самым кончиком прилипшую к зачарованной стали порчу и разом выдернул её из руки. Инструмент для столь тонких манипуляций годился не лучшим образом, но – справился, благо зловредные чары ещё не успели толком срастись с плотью и отравить кровь.