— Хватит шуметь! — рявкнул кто-то.

— Это рыжая, — немедленно сдала меня арестантка. — Она толкнула меня!

— Нечаянно, — вставила я. — Извини.

— Слышь, рыжая, не наглей! — потребовала другая арестантка, обладательница хриплого голоса.

— Я уже извинилась. Это вышло случайно.

— Мне кажется, девочки, что эта дрянь не раскаивается…

Заскрипели койки, послышался шорох. Я пошла к выходу, но «пострадавшая» арестантка уже загородила его своим крупным телом. Женщины стали подбираться ко мне.

— Это вышло случайно, — повторила я.

— Это тоже случайно, — ехидно ответили мне и замахнулись рукой.

Скорость реакции спасла меня от удара, но не могла спасти от следующих атак. Отходить некуда, врагини повсюду. Они лезли ко мне со всех сторон, дергали за одежду, волосы, пинали в колени, чтобы повалить, и старались сделать это тихо, чтобы не прибежала охрана.

Я сильная, обученная, тренированная, но только психокинез может дать способность разбрасывать нападающих во все стороны, тем более когда нападающих так много. Когда я упала, арестантка с хриплым голосом велела остановиться.

— Хватит! Оставьте ее, а то будет видно, что мы ее разукрасили.

Женщины стали расходиться.

Поднявшись, я шмыгнула носом, добрела до своей койки и, не раздеваясь, рухнула в нее. Тело саднило от щипков и ударов, на виске и щеке ожогами горели места, где побывали сегодня губы Хальда.

Я поменяла решение.

Извини, Найте Малейв.

Когда утром я появилась на замере эо с фиолетовым синяком, арестанты тут же начали зубоскалить, а Птичка, главная болтушка поселения, задохнулась от восторга: такая тема посудачить появилась!

— 3-5-н, откуда синяк? — строго спросила женщина-лирианка, замеряющая уровень эо.

— Упала неудачно, — ответила я.

Лирианка нахмурилась и с недовольным видом сделала нужную отметку в служебном планшете. Я вышла из помещения и пошла по коридору, держа курс на столовую; острый слух улавливал обрывки разговоров: «Рыжую помяли», «Так ей и надо», «У нас тут не забалуешь».

Я поморщилась: иногда развитые органы чувств только мешают. Впервые за свою жизнь я пожалела, что являюсь человеком старшей расы – младшие так же все видят, слышат, чувствуют, но не замечают ничего лишнего, и в этом им спокойнее живется.

Сев за стол, выделенный для отщепенцев, я спешно съела завтрак и поспешила к гаражу, где меня ждало единственное дружественное лицо.

Дружественное лицо при моем появлении присвистнуло:

— Тана, девочка моя, что случилось? Я думала ты из тех, кто раздает синяки, а не получает.

— Если бы, — вяло проговорила я, осторожно двигая плечами.

Утром в душевой я изучила свое тело. На руках, ногах и ребрах следов осталось больше всего и, хотя побили меня не сильно, скорее потрепали в предупреждение, все равно везде болело, и двигалась я неуклюже.

— Меня тоже били, — поделилась О-Тайла. — Теперь уже не трогают, разве что толкнут иногда или плюнут под ноги.

— Или в кусты утащат, чтобы изнасиловать, — добавила я.

— Это было всего два раза.

— Но было.

Апранка вздохнула:

— И еще будет, ведь мне долго вариться в этом аду. Да и тебе тоже.

«Надеюсь, нет», — подумала я и заняла свое место в каре.

С начала работы я приглядывалась к Найте. Руки у него уже не дрожали, двигался он уверенно и работал быстро; пока я заполняла один мешок отходов, он успевал рассортировать три. В общем, объект моего преступного замысла не выглядел уставшим или раздраженным.

Что же сделать? Арестанты стараются быть с ним вежливыми, но держат дистанцию – звезда же! Мало ли какие насчет него даны указания.

Перед самым обедом я выгадала время и подошла к секции перерабатываемого мусора сразу после Найте; чем ближе я к нему подходила, тем сильнее волновалась. Мне нужна вспышка его злости, драка или любой другой инцидент с агрессией. Натравить на него арестантов? Не выход – охрана, а особенно тот лысый, не сводят с него глаз. Он, как и я, здесь особо охраняем. Надо действовать самой. Толкну его, а потом затею ссору; синяки, полученные вчера, сыграют мне на руку.