Но все действительно было доставлено.
Они стояли на паперти.
– Холодно, – сказал Вильдавре. – Солнце уже не в зените, день начинает клониться к вечеру. Нравится это тунисским мученикам или нет, но мы не на Востоке. Накиньте капюшон!
И дабы показать всем и каждому, что он имеет на нее права, он помог ей надеть меховой, подбитый атласом капюшон, что заставило господина де Барданя бросить на него злобный взгляд.
– Как вы очаровательны, моя дорогая! Никто не смог устоять перед вашей красотой, вы заметили? Победа на всех фронтах…
Тем временем епископ кратко и изысканно, но вместе с тем тепло благодарил графа де Пейрака за подаренные мощи.
– Победа! Победа на всех фронтах… – повторял Вильдавре, ведя Анжелику под руку к распахнутым дверям собора, из которых неслись торжественные звуки органа. – Кстати, – продолжил он, – я знаю, кто стрелял из пушки по вашим кораблям… Да! Мне только что сообщили, пока мы поднимались к собору… Это совершенно неожиданно… Вы мне не поверите… держу пари на сто, нет, тысячу к одному.
– Да говорите же, говорите… Я умираю от любопытства!
– Так вот! Это ГОСПОЖА ДЕ КАСТЕЛЬ-МОРГ!..
Глава XII
– Госпожа де Кастель-Морг! – повторила Анжелика. – Женщина! Стреляла из пушки! Да она сумасшедшая! Она могла убить своего собственного сына…
– Она не знала, что он находится на борту.
Вильдавре прыснул со смеху:
– Она была так зла из-за того, что Квебек не собираются защищать от вашего вторжения и что ее муж уступил Фронтенаку, что взобралась на редут и, запугав несчастных солдат и командовавшего ими офицера, приказала им потопить вашу флотилию. Мне сказали, что она собственноручно поместила в жерло пушки мешок с порохом и проткнула его штыком, который отняла у солдата. Солдат-артиллерист выстрелил, потому что испугался, как бы она, размахивая этим штыком, не выколола ему глаза и не взорвала и пушку, и всех присутствующих, к чертям… Однако какой точный выстрел! Что за амазонка!
– Лучше скажите – что за сумасшедшая!
Слушая эту, по меньшей мере, удивительную новость, Анжелика пропустила вход в собор и лишилась удовольствия, которое она себе обещала, когда решила наслаждаться каждым моментом волнующей церемонии.
Погруженная в размышления об безумном поступке госпожи де Кастель-Морг, она внезапно поняла, что находится в передней части нефа, в самом первом ряду перед резной скамьей для молитвы, на которой лежала бархатная, цвета граната подушка с золотой бахромой, причем она совершенно не помнила, как прошла по центральному проходу между скамьями, застланному дорогим обюссонским ковром.
Анжелика преклонила колена. Перед нею в полутьме блестел золотом алтарь, который украшали колонны из черного порфира, а над ними реял вырезанный из дерева голубь – символ Святого Духа.
Тем временем позади нее церковь наполнялась народом, словно водоем с открытыми шлюзами, и все шумно занимали места, не обращая ни малейшего внимания на присутствие Святых Даров.
Главное в Квебеке было занять место, соответствующее рангу.
Иерархия званий, должностей и богатства создавала в этой маленькой столице, где каждый по тем или иным причинам считал себя важной персоной, множество неразрешимых споров о превосходстве одних над другими, и всякий считал, что, защищая собственную честь, он защищает также честь короля, Новой Франции и даже Господа Бога и посему его долг состоит в том, чтобы упорно обороняться.
Как бы то ни было, соперничество было ожесточенным.
Из-за этого лихорадочного стремления жителей Квебека занять свое законное место даже возникла потасовка. Еще немного – и посланник короля господин де Бардань остался бы вообще без молитвенной скамейки или очутился бы во втором ряду, поскольку ни его, ни его свиту никто не ждал.