Во время заседания, которое показалось ей весьма примечательным, Анжелику поразило то, что каждый из этих господ претендовал на абсолютную власть в Квебеке.

Губернатор? Интендант? Епископ? Серый кардинал Базиль? Держащиеся в тени иезуиты? Королевский прокурор? Приказчик?

– Кто же здесь главный? – спросила она Жоффрея.

– Они все главные… – отвечал он.

Анжелика зашла к Польке и рассказала ей о визите к епископу. Теперь ей надо было выбрать для себя святого покровителя.

– Выбери Предвечного Отца, – посоветовала Полька. – Помнишь ту статую Предвечного Отца в Париже, на углу улицы Пьер-о-Бёф в предместье Сен-Дени? Ха-ха-ха! Вместо молитв статуе доставались лишь богохульства и проклятия…

Но, расхохотавшись, она перекрестилась и вновь стала серьезной:

– Нет, над такими вещами негоже смеяться. Все, закончили! Да простит меня Бог. Прошлое забыто. Теперь я достаточно часто хожу на исповедь. Ведь я не хочу гореть в аду.

Иногда Анжелика с изумлением смотрела на свою «сестренку» по Двору Чудес и с трудом верила, что она говорит с той самой Полькой, с которой они пережили так много ужасного.

Она поинтересовалась, когда же она сможет познакомиться со столь деятельным господином Гонфарелем, имя которого она слышала со всех сторон.

Они были поглощены разговором, когда из порта донесся какой-то шум, и они вышли на порог.

На улице мало-помалу собиралась толпа. Люди показывали пальцем на реку, где две большие баржи тащили за собою на канатах корабль, лишенный мачт, накренившийся в сторону, так что казалось, что его вот-вот поглотит вода.

– Да это же «Иоанн Креститель»! – воскликнула Жанина Гонфарель.

– Его собираются потопить, – сказал кто-то из толпы.

Ужасная мысль мелькнула у Анжелики: там, на борту, медведь Мистер Уиллоби.

В трюме корабля ученый медведь Эли Кемптона залег в зимнюю спячку, и теперь эту посудину, где он нашел пристанище, собирались потопить в открытом море.

Так же, как и Полька, хотя совсем по другой причине, Анжелика замерла в молчании.

Затем хозяйка «Французского Корабля» начала призывать собравшихся помешать происходящему. Из ее возмущенных, полных отчаяния слов становилось понятно, что они с мужем являются совладельцами «Иоанна Крестителя», для них это целое состояние, и теперь они будут разорены.

Жанина Гонфарель сорвала с себя чепец с бантами и побежала по песчаному берегу, размахивая им и подавая кораблю сигналы. Впрочем, на судне ничего не замечали. В толпе одни усмехались, другие без особого сочувствия качали головой.

– Это чума, а не корабль, – говорили одни.

– Но он принадлежит мне, – возражала Жанина Гонфарель.

– Его решили затопить.

– Кто это решил? Какой сукин сын подложил мне эту свинью? Уверена, это прокурор… А может быть, майор… Нет, это Ле Башуа, это на него похоже… И иезуита здесь сейчас нет… Маркиза, сделай же что-нибудь, прошу тебя, – тихо взмолилась она, подходя к подруге. – Я не могу сама пойти к губернатору, но, может, вмешается Меченый? Он всех их держит в руках. Ведь нельзя это так оставить.

– Да, ты права. Это нельзя так оставить, – повторила потрясенная Анжелика.

Она огляделась, ища кого-нибудь, кто мог бы ей помочь. К счастью, она заметила, как к берегу в районе бухты Кюль-де-Сак причалила большая шлюпка с людьми с «Голдсборо» под командованием старшего матроса Ванно. Анжелика поспешила к ним навстречу. Они плыли от Красного мыса. Ванно сказал Анжелике, что граф де Пейрак должен быть в городе.

– Я попробую его найти, – сказала она Ванно. – А пока что сделайте все, что можете, чтобы остановить конвой, который ведет «Иоанна Крестителя» к месту затопления.