Женевских часовщиков стало так много, что они потекли в провинцию, и выбрали себе кантон Невшатель, почему он и называется Долиной Часов. Большинство поселилось в городке Шо-де-Фон. Сегодня он ничем не примечателен – сгорел, поскольку был весь из дерева, и теперь перестроен по манхэттенскому принципу: параллельные и перпендикулярные улицы. Но городок этот – родина современной архитектуры. Можно сказать иначе – место, где умерла классическая архитектура. Здесь в 1887 году родился Ле Корбюзье, настоящее его имя – Шарль-Эдуард Жаннере. Он учился здесь же, в Шо-де-Фон, на художника, но его педагог посоветовал ему попробовать себя в архитектуре. И Корбюзье начал: сперва построил дом в стиле арт-деко для учителя, потом – для родителей, после третьего дома отправился путешествовать. Его первым идеалом стала Пармская обитель (где все вместе и каждый в отдельной келье), вторым – производственные здания в Германии (функциональность), третьим – Турция (простота бедных домов). Потому построенную им по возвращении в родной город виллу прозвали «Турецкая вилла». Думали, что так строят в Турции, хотя вовсе и не так.

«Турецкая вилла», спроектированная им по заказу одного из часовщиков, примечательна тем, что хотя она и сохраняет признаки «нормального» дома, но в ней все пять принципов Ле Корбюзье, сформулированных и примененных в его радикальной архитектуре позже, уже присутствуют. Каркас дома, построенный по принципу кристаллической решетки (на которую можно навесить любой фасад и сделать внутри свободную планировку, поскольку нет несущей стены), плоская крыша, стена-окно и столбы, позволяющие дому «висеть в воздухе». И все из железобетона, разумеется. В Турецкой вилле есть и любимый архитектором символизм: центр дома – квадрат (Земля), левое крыло – полукружье Солнца, правое – Луны. Потом он напишет огромный трактат, назвав основу нового зодчества модулором – это перенесение пропорций человека и золотого сечения на архитектуру. Короче, небоскребы, стеклобетонные коробки и конструктивистские каракатицы взамен «симфоний в камне» стали возможны благодаря Корбюзье из кантона Невшатель. Но на нем дело не кончилось. Один из самых прославленных архитекторов сегодняшнего дня – тоже швейцарец, Марио Ботта, в Невшателе он соорудил Центр Фридриха Дюренматта.

Дюренматт хоть родом из Берна, но последние двадцать лет провел здесь. Купил дом, оставив завещание, чтоб тут сделали музей и развесили его картины. Он считал себя, прежде всего, художником, но в этом качестве признания не получил. Ботта встроил дом Дюренматта в конструкцию, где выставлены все картины и даже расписной туалет – с юмором, конечно, которым отличаются все произведения великого драматурга. В Центр наведываются литературоведы, для них есть даже гостевые комнаты, как в отеле, поклонники писателя тоже любят здесь клубиться за чашкой или рюмкой. Лучший памятник писателю. Если не считать Дрозовского писателя-автомата, который показывает цену писательского труда: чтоб он написал сорок слов, его надо программировать три часа.

От Дюренматта я перетекла к Набокову, в Монтрё, где он прожил в отеле Монтрё-Палас шестнадцать лет. Осталась мемориальная комната. Пытаюсь понять: что писателям медом намазано в Швейцарии? Догадка такая: здесь пространство разомкнуто, в нем нет жестких граней, оно переливается. Даже внутренних названий страны – шесть: Сюисс, Свицра, Свиццера, Швайц, Швайцерланд, Конфедерация Гельветика. Последнее – на номерах машин и в электронных адресах: CH – аббревиатура от Confederatia Helvetica, но для одних швейцарцев – это и не название вовсе («Наполеон, завоевав Швейцарию, назвал ее Республикой Гельвеция, это ушло в историю»), для других – суть страны. Я спросила у одного цюрихца, что объединяет все эти столь разные и разноязыкие кантоны, которым и дела нет одному до другого? Он ответил: Конфедерация Гельветика. Вместе держит то, что все здесь – не Франция, не Германия, не Италия, каждая со своей исторической конфигурацией, здесь собралось то, что противится строгости реестра. И время условно: Цезарь, Кальвин, Наполеон, Байрон, Набоков – все это не учебник истории, а краски Швейцарии. Даже Наполеон понял и так обратился к завоеванным: «Швейцария не похожа ни на одно другое государство, природа сделала Ваше государство федеративным, хотеть его завоевать – не дело мудрого человека». И фактически дал Швейцарии волю, отменив в 1803 году унитарную Республику Гельвеция. О швейцарский покой разбивались самые яростные волны.