Мы колесили по Швейцарии, погода подтверждала общеизвестную картинку страны: не жарко, не холодно, всё на благо человека. Картинка стала меняться, когда мы направились в третью, самую солнечную и курортную часть Швейцарии, итальянский кантон Тичино. От Люцерна карта показывала два пути: преодолевать перевал Сен-Готтард по горной дороге или нырнуть в семнадцатикилометровый Сен-Готтардский туннель. Через туннель – и быстрее, и серпантина можно избежать, а я всегда стараюсь его избегать. В Швейцарии туннели повсюду (швейцарцы тоже не любят серпантинов), но Сент-Готтардский – рекордной длины. Ему предшествует десятикилометровый туннель, проехав который мы приняли твердое решение кружить по горам. Десять километров под землей оказались испытанием наших клаустрофобских чувств, в обычной жизни незаметных, но тут – пробрало.

Путь над пропастью привел нас к кусочку земли, принадлежащему России. В скале вырублен памятник русским солдатам, погибшим при переходе Суворова через Альпы, через узенький Чертов мост, где они бились с французами. Русские победили, и швейцарцы благодарны им по сей день. Напротив Чертова моста, 1200 года постройки, висящего над пропастью – одноименный ресторан Teufelbrücke. Ему 200 лет, и хотя мрачноватый хозяин не понимает по-русски ни слова, русские надписи повсюду, от «Исторический ресторан» до реверансов знаменитому полководцу. На столах стоит вино, называющееся Generalfeldmarschal Graf Suvorov-Rymninski, на стенах, в качестве картин – обрамленные русские деньги, и старые, и современные. Ну что ж, выпили мы для бодрости кофе и поехали дальше.

Погода портилась с каждым метром продвижения по историческому перевалу: температура здесь ниже, чем везде в Швейцарии, градусов на десять, гром гремит, молнии сверкают, ветер сбивает с ног. На невысокой горе посреди дороги еще один памятник – это сам Суворов, видный отовсюду, но почти игрушечный на фоне громоздких скал. Мы остановились, увидев надпись со стрелкой куда-то вглубь: «Музей Суворова», который вообще-то называется Национальным музеем Сен-Готтарда, но это специально для русских, для ясности. Музей уже закрывался, шесть вечера, но служительница сжалилась над нами и пустила посмотреть экспозицию, хотя пока нас интересовали вещи более прозаические: туалет и поиск отеля, где мы собирались ночевать, адрес же его значился весьма неопределенно: «отель La Claustra, Сан-Готтард».

Вот он, перевал, но никаких отельных признаков, да и дороги какие-то, как в России, а не как в Швейцарии. Нас предупредили, что отель в скалах, но обычно еще издалека видишь указатели, тем более, отель – четыре звезды, над такими еще и флаги развеваются, а тут – полное запустение и неприветливые серые горы. Служительница показала нам открытки «Клаустры»: это – вид снаружи (скала с неприметной дверкой без надписи), а это – внутри (накрытые столы, свет, люди). «Пять минут отсюда, даже меньше», – успокоила она нас и подарила открытки для ориентации на местности.

Мы свернули сначала на первую с позволения сказать дорогу, но уперлись в плотину, едва удалось развернуться над обрывом (и ведь темнеет быстро!), свернули в следующую, и только вид стоящих возле скалы дорогих машин дал нам надежду на то, что цель рядом. Я открыла дверцу, за ней была вторая, на которой я, в полной тьме, светя себе зажигалкой, разглядела кнопку с подписью “La Claustra”. Мы назвали себя, дверь открылась, и мы попали в длинный корридор, вырубленный в скале, по стенам текла вода, и где-то впереди горели свечи. Наконец, мы дошли до обитаемого пространства: полумрак, мы, как хоббиты, внутри горы, поднимаю глаза вверх – ни окошечка, ни просвета, вот где настоящая клаустрофобия. Ну конечно – «Клаустра»! – Нет, – возражает хозяин, Жан Одерматт – это от латинского слова «монастырь». Моя идея была в том, чтоб создать центр, где встречались бы художники, ученые, как в Средневековье монастыри были центрами интеллектуальной жизни.