– Ну, с Мишей, положим, она в сад ходит, чтобы приглядывать за ним. До сих пор его ревнует к каждому столбу. – Оба замолчали, одновременно повернулись к окну. В жёлтом прямоугольнике мелькнул силуэт с чайником. – И вообще, это не я был против, а ты. Боялась, что из неё не получится путёвой жены.

– Я? Ты боялся.

– Ты.

В коридоре зашуршали шаги, и спор тут же утих.

– Доброе утро. – Тамара села на свободный стул, устало потёрла виски. – Ох вы и жаворонки. Я уже отвыкла вставать так рано.

Несколько дней назад она вернулась из Новороссийска. Мужчина в статусе немужа мужем так и не стал. Подробностей дед Витя ещё не знал. Видимо, дочка и Василиса ещё не перемыли кости этому «кобелю». Позже она в любом случае ему всё расскажет. Всегда рассказывала, даже то, что он предпочёл бы не знать. У жены никогда не было от него секретов.

Заканчивали завтракать практически молча, перекидывались короткими репликами, каждый думал о своём и досыпал на ходу. В такую промозглую рань валяться бы в тёплой кровати, а не собираться на работу.

С начала марта они вставали на два часа раньше, чем обычно, по ощущениям – ночью, и с нетерпением ждали, когда часы переведут на летнее время.

Закутавшись в старые стёганые куртки, они с сожалением оставили тёплый уютный дом. На улице столкнулись с Полей и Мишей. Он грел её объятиями и дышал в макушку. Яркое и прилюдное проявление любви принесла в их семью именно Поля. Они же с Васюшей никогда не нежничали на людях ни друг с другом, ни с детьми. Наблюдать за молодыми было неловко и одновременно завидно.

Поздоровались кивками и молча, расталкивая плечами темноту, побрели к Школьной улице. Вышли на обочину за несколько минут до того, как под аркой проехал вахтовый автобус. На единственном в семье Антоновых жигулёнке два года назад уехал Лёхач, в гараже остался только мотоцикл с коляской. Не подходящий для их многочисленного выводка транспорт годился разве что для рыбалки.

Уже четыре месяца в «Сад-Гиганте» работали без выходных, ненормированно, но при этом сидячих мест в автобусе не было. Каждое утро все работники исправно выходили на работу. Кто-то просто не умел сидеть без дела и следовал старой привычке, а кто-то спасал сад, считая его делом всей своей жизни. Дед Витя относился к последним.

Когда сад настигла беда, в поля вышли все, даже селекционеры и работники фруктохранилищ, в том числе Василиса-бухгалтер. Правда, с недавних пор не главный. Вырубали погибшие деревья, расчищали землю, удобряли и сажали новые яблони. Вставали рано, уходили по темноте. Некогда было страдать и плакать, нужно было выживать и восстанавливать хозяйство.

Когда рассвело, дед Витя с бригадой выкорчевывал погибшие яблони. Остановился передохнуть и оглядел застывшие в розовой дымке скелеты деревьев. Земля выглядела вылизанной и скользкой, только недавно сошла вода, трава ещё не проклюнулась. Некогда стройные яблоньки напоминали почерневший сухостой.

Подобное случалось не впервые. Зима 1954 года тоже выдалась на редкость морозной, тогда погибла треть сада, и казалось, не вернуть уже ни величия, ни плодородия. Но нет. Выстояли. И не просто выстояли – возродились. Чуть ли не каждый год «Сад-Гигант» бил рекорды урожайности. Росли, расширялись и вводили новые виды культур. Неожиданно хорошо пошла земляника, вот на ней они и вывезут сад, а может, вообще на грушах и сливах.

Он снова взялся за лопату и прикрикнул на бригаду:

– Хорош курить! Перерыв окончен.

– Погоди, Абрамович, не лютуй. Тебе тоже полезно послушать.

– Полезней лопатами работать, – отбрил дед Витя. Не любил он пустой болтовни и лени. Не позволял лениться ни бригаде, ни себе.