– Не сдохнуть с голоду и не навлечь на себя хозяйский гнев, я помню, – перебил Ригорин. – Такой вид «сообщества» вы успешно создали в своих землях.

– Человечество пока не придумало другого способа удерживать в рабском повиновении огромные массы людей, – пожал плечами магистр. – Если бы низшие слои населения не боялись бы до дрожи власть имущих, то мы не имели бы приятной возможности топить их детей, как котят.

Жаркий гнев затопил Ригорина. Он вскочил, уронив стул, и набросился на дьявольского магистра. Удар его магии наткнулся на выставленный Даймом щит, искры разлетелись по гостиной. Ответного удара хозяин дома не нанёс: он сидел, развалясь на диване и откровенно потешаясь над яростью гостя, неспособного пробиться под многослойную защиту. Чувствуя себя студентом-неудачником, завалившим экзамен по боевой магии, Ригорин опустил руки.

– Успокоились? Прекрасно, вернёмся к обсуждению, – хладнокровно произнёс магистр. – Что вас так возмутило в моих словах? Вы возглавляете службу, стоящую на страже тех законов, что я верноподданнически исполняю!

– Закон о полукровках скоро будет пересмотрен, – глухо сказал Ригорин.

– А, надеетесь на реализацию своих идей? Я слышал о вашей тяге к законотворчеству и проявил любопытство во время аудиенции у его величества. Король дал мне ознакомиться с вашими предложениями по изменению существующих законов. Как вы думаете, из какой папки он вытянул ваши бумаги?

– Из какой? – напрягся Ригорин, сверля собеседника пристальным взглядом, в стремлении распознать малейшую ложь. Ему король говорил, что предложения находятся на рассмотрении и скоро будут вынесены на обсуждение Верховного Совета Магов.

– Из папки с названием «Мусор», – усмехнулся магистр.

Плечи Ригорина поникли. Он устало потёр лоб, поднял стул и сел на него.

– Не понимаю, почему я вам верю, – вырвалось у Ригорина. – Это раздражает.

– О, вы умнеете, а сей процесс требует привычки. Пока не обвыкнетесь, вас часто будет раздражать непонимание своих ощущений, – насмешливо прокомментировал Имран Дайм. – В сухом остатке: королю не выгодно усиление отдельных магистров, таких, как я. Однако рост народных волнений ещё опаснее, так что власть вынуждена «дозапугивать» тех, с кем не справляются управленцы на местах. Секта имени Василиска – гениальная идея, снимаю шляпу. Режим повышенной секретности, ореол таинственности – и все дрожат от страха перед затаившимися во тьме фанатиками и мифическими змеями, отвлекаясь от реальных забот и негодяев.

– Василиск – не миф, – возразил Ригорин и сам заговорил о возникшем противоречии: – Да, к «секте» он отношения не имеет, убийцы начали действовать задолго до освобождения змея из каменной скорлупы, но на местах преступлений Василиск появляется! Почему?

– Браво, Ригорин, ещё немного – и вы научитесь задавать правильные вопросы.

– А вы, видимо, научитесь давать на них ответы, – сухо заметил Ригорин, не дождавшись продолжения. – Если бы сектой фанатиков руководил король, то он не настаивал бы так рьяно на её ликвидации.

– Секта возникла в конце правления предыдущего короля, когда его сыну было всего семнадцать лет. Уверенно предположу, что прежний король не разделил секрет с наследником, дожидаясь, когда тот подрастёт достаточно, чтобы юношеский идеализм не помешал ему увидеть насущную необходимость существования «секты». Спустя два года король скоропостижно скончался от инфаркта, так и оставив кронпринца в неведении о предпринятых им шагах, а остальные руководители данного предприятия не увидели смысла ставить его в известность. В связи с этим боюсь, что король показал ваши поправки к законам не только мне, и под ударом скоро окажется поместье Оэнов. Что вы опять вскочили, Ригорин? Вспомнили о маленьком воспитаннике своего деда, вашем дальнем родственнике? О милой девушке-сироте из обедневшего рода, взятой стариком Оэном под своё покровительство? Или о собственном намерении жениться? Жертвами убийц недаром становятся девушки и дети: злодеи бьют по самому больному месту, по самым беззащитным и любимым близким, чья ужасная смерть ломает даже сильных духом мужчин.