– Я придумал только такой способ увеличить прибыльность нашего дела, – пожал плечами Оскар и неуверенно уточнил: – Ты больше не считаешь, что я плохо управляю твоей лавкой?

Аня не стала наблюдать за сценой пылкого выяснения отношений примирившихся супругов и отвернулась к окну. Белая зависть тяжко вздыхала на дне её души при виде повисшей на муже подруги, заливающей его грудь слезами и лепечущей, что он ей дороже всех лавок и всех ювелирных артефактов на свете. Оскар гладил жену по волосам и продолжал выпытывать:

– Так дорого украшения продать сможем?

– Артефакты, созданные самим Дьяволом? Так дорого, что я не в состоянии придумать цену, – оторвавшись, наконец, от мужа и настраиваясь на привычный ей деловой лад, ответила Феррина. – Пожалуй, мы устроим аукцион. Столичные ювелиры с ума сойдут, когда я напишу, какие лоты собираюсь предложить их вниманию! Дьявол Дайм ещё никому и никогда ювелирных украшений не зачаровывал. Ты раздобыл не просто эксклюзив, а... а... ЭКСКЛЮЗИВ! Но предупреждаю сразу: ещё раз сунешься в логово дьявола, я сама тебя придушу!!!

Аня задумчиво развернулась к разгневанной подруге, смертельно напуганной походом мужа к великому и ужасному магистру. В её голове родилась блестящая идея из разряда «всё гениальное – просто»...

Усаживая Аню в карету, что должна была доставить её обратно к дому, Оскар склонился и прошептал ей на ухо:

– Знаете, Аннет, посетив магистра, я впервые усомнился, что результаты затеянной вами проверки будут соответствовать ожидаемым. Предположить не мог, что мой поход к нему закончится так, как то произошло в действительности.

Бедняга Оскар, решительно направившись в кабинет Дьявола Дайма, действительно был уверен, что кладёт голову в пасть льва, и сейчас удивлялся не меньше Феррины, что лев решил не есть его на завтрак. На что только не пойдёт влюблённый мужчина, чтобы выглядеть умником и героем в глазах любимой женщины!

«Как магистр умудрился обзавестись такой зловещей репутацией?» – в очередной раз подивилась Аня. Красивое, волевое лицо Имрана Дайма всплыло перед её мысленным взором. Воспоминания об их случайных встречах запечатлелись, словно высеченные в камне, запомнились каждой секундой, как лицо магистра – каждой своей чёрточкой. Она же не может так сильно ошибаться в человеке со своим-то столетним опытом общения с самыми разными людьми, в самых разных ситуациях, во множестве регионов России от Калининграда до Заполярья? Или может?

– Устраивайте аукцион поскорее, пока среди других ювелиров не нашлось столь же отчаянных смельчаков, как вы, Оскар, – улыбнулась Аня. Она спешила: ей надо было успеть до вечера устроить одно важное дельце.

...

Силорк сидел в своей каморке на центральной площади, маясь от безделья. Вчера хоть девчонку утопить довелось, важное дело сделать, а сегодня преступников что-то не появлялось. С тех пор, как всяким мелким ворьём начали заниматься в поместьях магистра, работа палача стала скучноватой. Силорку в страшном сне не могло привидеться, что он критикует распоряжения ужасного магистра, но хоть детвору тот мог бы оставить в городе? Тогда было бы кого пороть, со смаком протягивая красную полосу по нежной детской коже...

Невеста сегодня тоже не появлялась – вместо неё мимо пробежал её младший брат. Покрутился у входа на рынок и снова прошёл у каморки Силорка, украдкой на него поглядывая.

«А мы теперь вроде как родственники», – сообразил палач и решил проявить родственные чувства:

– Эй, иди сюда, пряником угощу! – крикнул он, тщетно напрягая память, отыскивая в ней имя брата невесты.